Впрочем, дело было не только в желании разузнать, имел ли место допрос. Корбин чрезвычайно хотел увидеть Генри снова и сам не знал наверняка зачем. В некоторой степени ему было интересно, как повлиял на Генри тот факт, что он принимал участие в таком страшном и сокровенном деле. Преследовал ли его образ безжизненного тела Клер? Спал ли он? Сожалеет ли о том, что они сделали?
В съемном жилье Корбина в Манхэттене был интернет, но он никогда не искал публикаций о Клер, решив, что это может послужить компроматом. Зато он каждый день ходил в газетный киоск недалеко от своей квартиры, в котором продавались иностранные газеты, покупал «Таймс» и пробегал глазами заголовки в поисках какой-либо информации о Клер. Пятнадцатого июня ее тело обнаружил ирландский волкодав, которого выгуливали на кладбище. Это было важное известие. К заметке прилагалось фото Клер – румянощекой и красивой, – а также снимок родителей Клер, прибывших в Лондон на опознание тела. Не упоминалось ни о подозреваемых, ни о ее свиданиях с американским студентом. Прочитав заметку, он, как всегда, выбросил «Таймс» в мусорный бак.
В начале июля, выпивая со своими сотрудниками в ресторане «Уголок Джимми», Корбин заметил Генри, сидящего в кабинке с женщиной в форменной одежде, которая была старше его. Он был коротко пострижен, одет в светло-серый костюм с несколько ослабленным темно-бордовым галстуком. Корбин разговаривал с практикантом Барри, но увидев Генри, остановился на полуслове.
– Все в порядке? – удивился Барри, бросив взгляд в ту сторону, куда смотрел Корбин.
– Да-да. Показалось, что увидел знакомого. Так о чем я говорил?
К концу разговора Корбин не отводил взгляда от Генри, не зная, что делать. Притвориться, что они не знают друг друга? Когда коллеги решили пойти в другой бар, Корбин остался. Он все еще не был уверен, стоит ли подходить к Генри. Но узнать, как у того дела, все-таки хотелось. Он прикончил коктейль и заказал другой. Сделал глоток и вдруг почувствовал, как кто-то похлопал его рукой по плечу.
– Чувак. Вот не ожидал столкнуться с тобой.
– Привет, Генри. Я увидел тебя, только я не знал, могу ли я…
– Тебе стоило присоединиться. Познакомился бы с Анной. Ей нужно уходить. Я тоже собирался, но тут увидел тебя, притаившегося в одиночестве. – Он засмеялся, и Корбин улыбнулся. – Здесь занято? Я гляжу, пьешь – что это? – коктейль. Чувак, несколько недель в городе…
Генри заказал то же, что и Корбин, и они чокнулись.
– За нас, – сказал он и уже тише добавил: – И за то, что вышли сухими из воды. – Он коснулся кулаком деревянной стойки бара.
Они провели лето вместе, превратив в традицию ежедневные встречи после работы в «Уголке Джимми». Иногда присутствовали другие люди – коллеги или друзья, но чаще всего они были вдвоем. Обычно брали мартини, меняя каждый раз ингредиенты в поисках идеальной смеси. После первого коктейля они переходили в другое место, пили другие напитки. Генри придерживался правил: «Чем глубже ночь, тем ближе к центру», «Никогда не брать больше двух напитков в одном баре», «Не тратить время на разговоры с девчонками до полуночи».
Они нарушали свои правила, хотя и не часто.
Их совместные ночи слились в одну долгую переливающуюся вечеринку. В каждом баре Генри находил друзей, но Корбина никогда не покидал. К концу ночи они всегда воссоединялись. Иногда, конечно, Генри уходил домой с кем-то другим. Но только на одну ночь, и все равно ничего серьезного из этого не выходило. Однажды в жаркий июльский вечер, посидев в баре «Балкон», Генри ушел с парочкой – мужчиной постарше и молоденькой девушкой. Корбин вспомнил ту вечеринку в Лондоне, когда Генри поманил его в спальню. Ему стало интересно, получит ли он похожее предложение и наступит ли та ночь, которая закончится у Генри с Корбином в постели с одной женщиной. После Клер у Корбина больше никого не было. При мысли о любом виде секса у него сводило желудок от сочетания страстного желания и похоти. Но ничего такого не происходило. Генри, несмотря на успех у женщин, казалось, вовсе не интересовался сексом. Однако всегда проявлял любопытство, когда разговор заходил об убийстве.
Довольно часто, оставаясь вдвоем, они обсасывали историю с Клер, делились впечатлениями, как молодые любовники вспоминают первое знакомство, перебирали каждую деталь.
– А потом она бросила на тебя взгляд, чувак, словно ты мальчишка, которого ведут, как щенка на веревочке, – говорил Генри.
– Я очень хорошо помню тот взгляд.
– Вне всяких сомнений, она в тебе ошиблась.
От таких бесед Корбину становилось гораздо лучше, возвращалась уверенность, что они все сделали правильно. Он все еще с ужасом вспоминал о том, что произошло на кладбище, но обсуждение деталей, особенно в манере Генри, немного нормализовало его состояние. Их обидели – они отомстили. И все сошло с рук. Это была целая история.
– Думаю о тех мужиках, которых мы спасли от Клер Бреннан, – любил говорить Генри.
– За всю жизнь. Бог знает сколько.
До конца лета, как раз до самого начала нового учебного года, Корбин пригласил Генри пожить в доме матери в Нью-Эссексе, пока она вместе с его братом путешествовала по Европе. В течение трех теплых дней, периодически омываемых дождями, целый дом был в их распоряжении. Они смотрели фильмы, в основном триллеры шестидесятых и семидесятых годов. Ходили на пляж и плавали в любую погоду, даже в грозу, наблюдая, как вокруг их тел пенится вода.
В последнюю ночь они смотрели фильм «Нож в воде», затем уселись на террасе, забили косячок и потягивали дорогущее «Бордо» матери Корбина. Генри сказал:
– Мы должны сделать это снова.
– Сделать что? Вернуться сюда? Конечно, дружище, в любое время.
– Нет. Я говорю о Клер и о том, что мы сделали с ней. Мы как-то должны это повторить.
На закате дом отбрасывал на дюны и на плоскость пляжа длинную узкую тень.
– Впрочем, если найдется подходящий человек, – выдавил из себя Корбин, когда наконец сообразил, что предлагает Генри.
– Черт, да, подходящий человек. – Генри подался вперед, вытащил из пачки «Парламента» сигарету и прикурил. – Кто-то типа Клер. Нужна девушка, которая свяжется с двумя парнями, с нами обоими, и будет думать, что не поплатится за это. Я размышлял насчет Анны, но понял, что не могу больше находиться с ней ни минуты. Ты мог бы приударить за ней в один из вечеров, чтобы посмотреть, что она будет делать. Впрочем, мы знаем, что она будет делать. А потом мы накажем ее, как наказали Клер.
У Корбина свело желудок, но в воодушевлении Генри было что-то заразное. И чем дольше он знал Генри, тем больше хотел угодить ему.
– Мы должны быть осторожны. Нам повезло с Клер.
– Знаю. Думаю об этом все время. Но не забывай – у тебя есть я, а у меня – ты. Мы всегда можем обеспечить друг другу алиби. Мы всегда поддержим друг друга.
Внизу, на пляже, вдоль пенной линии прибоя шла женщина средних лет, и на какой-то жуткий миг Корбину показалось, что это его мать возвращается домой. Он навел резкость и понял, что она даже приблизительно не похожа на его мать. Он взял сигарету из пепельницы и, сделав глубокую затяжку, сообразил, что схватил сигарету Генри.
