– Извини, приятель. Я только что затянулся твоей сигаретой. – Он положил ее обратно в пепельницу. Рядом лежал остаток косячка, который они раскурили.
– Не парься. Это не моя сигарета, это наша сигарета.
– Я даже не курю. Наверное, я под кайфом.
– Чувак, я знаю, – сказал Генри и начал смеяться. Корбин тоже расхохотался, и их ржание смешалось с пронзительным криком чаек.
Только спустя десять месяцев они нашли кандидатку. Ее звали Линда Алчери. Генри познакомился с ней в Хартфорде, куда переехал после окончания Колледжа Аврелия. Корбин вернулся в Нью-Йорк, где ему предложили должность молодого специалиста в «Браяр-Крэйн».
– Кое-что о ней, – тараторил Генри по телефону. – Уже через неделю наших свиданий она сообщила, как сильно меня любит. Чушь собачья, я знаю. Начать хотя бы с того, что она заговорила о любви, когда я повел ее в очень дорогой ресторан. Не думаю, что это совпадение.
– Но и не говорит о том, что она неверна.
– О, думаю, она ляжет под первого, в ком почувствует свою выгоду. Мне кажется, что стоит ей разок взглянуть на тебя, одетого в рубашку от «Брукс бразерс», и она мигом распрощается со мной.
Корбин приехал в выходные, когда Линда Алчери устраивала пати в честь своего дня рождения. Она жила в комплексе Западного Хартфорда, а вечеринка проходила на общей террасе на крыше. Генри откланялся пораньше, а Корбин задержался до поздней ночи, пока они не остались вдвоем с Линдой.
– Как ты доберешься до дома Хэнка? – спросила девушка. Чтобы удержать равновесие, она ухватилась одной рукой за перила террасы.
– Ты зовешь его Хэнком?
– А ты?
– Нет, я называю его Генри.
– Генри. Хэнк. Не все ли равно? Но где же он? – Она оглянулась, как будто он мог все еще оставаться на крыше.
Корбин провел ее в спальню, Линда тяжело прислонилась к нему.
– Спасибо тебе, Корбин, – сказала она, неловко поцеловав его в уголок губ. Она вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Корбин позвонил Генри.
– И? – спросил Генри.
– Она поцеловала меня, пожелав спокойной ночи, а сейчас она в отключке в своей спальне.
– Что это был за поцелуй?
– Довольно невинный.
– Ты должен залезть к ней в постель. Посмотрим, что будет.
– Она очень пьяна.
– Во-во.
– Не-е-ет, парень. Приезжай и забирай меня.
– Приеду рано утром. Оставайся спать у нее на диване.
Корбин разделся до трусов и лег на диван под овчинное одеяло. Он и без того практически никогда нормально не спал, а выпивка только усугубила ситуацию. Он лежал с открытыми глазами, уставившись в потолок старой квартиры. На фактурной штукатурке мерцали отблески света с улицы. Его немного беспокоил план Генри совершить новое убийство, но еще больше его волновала угроза потерять дружбу Генри. Несколько раз, когда он высказал опасения насчет их плана, Генри очень расстроился.
– Это мы, Корб, – хлопал его по плечу Генри. Дело было на зимний уик-энд, когда они поехали кататься на лыжах в Сандей-Ривер. – Кстати, сколько времени ты терзался по поводу Клер Бреннан?
– Нисколько, – соврал Корбин. На самом деле он до сих пор думал о Клер, хотя и не так часто, как раньше. А когда думал, то каждый раз напоминал себе, что именно Клер свела его с Генри. Клер подарила ему нечто очень важное. Лучшего друга.
– Ну вот, – успокоился Генри. – Выберем еще кого-то типа Клер, такую, по которой мир вряд ли будет скучать. Это все равно что раздавить букашку.
Как только небо посветлело, Корбин почувствовал, что его веки тяжелеют. Он закрыл глаза, перевернувшись на бок, и уже готов был уснуть, как вдруг услышал шлепанье босых ног по паркету и очнулся. Над ним стояла Линда, одетая в старый свитер с эмблемой хоккейной команды «Уэйлерс», который прикрывал только ее попу и больше ничего. Она взяла Корбина за руку и повела его в свою спальню.
– Ты весь дрожишь, – сказала она, когда они улеглись в постель.
– Почему бы тебе не согреть меня? – ответил Корбин, зная, что ее судьба уже предрешена.
Через две недели Генри заманил Линду в заброшенный лагерь бойскаутов у заболоченного пруда в сорока пяти минутах езды на запад от Хартфорда, пообещав, что повезет ее в роскошный коттедж друга. Корбин ждал там, изображая, как и в первый раз, зарезанного. Ощущения были похожи на те, что он испытал на лондонском кладбище, но в то же время абсолютно другие. Он лежал, и сырость земли пробиралась сквозь одежду, на ключице высыхала фальшивая кровь. Корбин знал, что они собирались совершить, знал, что Линда на пороге смерти – мучительной, ужасной смерти, – и его охватило чувство, подобное ужасу. Это был холодный парализующий страх – такой, который он познал еще ребенком, когда выключался свет и он не мог уснуть, а чудовища, прятавшиеся в стенах, начинали перешептываться. Он совсем потерялся – не спал и не ел последние восемнадцать часов. Он выпрямился и глубоко вдохнул свежий воздух с ароматом сосен.
Генри и Линда были в десяти метрах от Корбина. Генри держал девушку за руку выше кисти.
Увидев подымающегося окровавленного Корбина, она вырвалась из захвата Генри и побежала в лес, визжа во все горло. Генри махнул за ней. Корбин на ватных ногах рванул следом. Может, еще не поздно сказать ей, что это была просто отвратительная шутка? Но когда он догнал их, Генри уже убил ее острым камнем.
– Извини, дружище, кажется, она мертва, – оскалился он и кивнул на проломленный череп девушки. Корбин облился холодным потом. На мгновение показалось, что он сейчас упадет без чувств. Генри щелкнул пальцами. – Эй, чувак, с тобой все в порядке?
– Ага, дружище, – отозвался Корбин. Дело сделано. Линда мертва.
Вместе они вытащили ее тело из леса, и Генри послал Корбина к внедорожнику, чтобы тот притащил лопату.
Генри оставил машину в полукилометре от лагеря. Всю дорогу Корбин внушал себе, что это делает их особенными, лучшими, чем все остальные в грязном мире. Вернувшись с лопатой в руках, он был готов осуществить ритуальный обряд захоронения тела, но, подойдя ближе, остановился как вкопанный – Генри стоял над телом Линды, ухмыляясь и протягивая руки, словно вручает подарок. Корбин посмотрел вниз. Генри исполосовал Линду ножом. Глубокий разрез начинался от линии роста волос, доходил до центра лица и продолжался вниз до туловища. Ее одежда и кожа были искромсаны.
Корбин отвернулся, упал на колени и вывалил содержимое желудка на забитый сорняком гравий.
– Извини, приятель, – сказал Генри. – Я думал, что тебе понравится. Половину тебе, половину мне. Мы все делим поровну.
– Это просто… – начал Корбин, но не смог закончить.
– Немного напыщенно? – засмеялся Генри.
Корбин поднял глаза. Генри протянул пару перчаток такого же телесного цвета, как и у него. Корбин заметил, что на нем также была легкая лыжная шапка, которую он раньше не носил.
