У Генри созрел план. Он снова обратил свое внимание на Алана, который продолжал тараторить о какой-то девушке по имени Куинн. Их глаза встретились, и Алан, как будто смутившись, внезапно перестал говорить, извинился и пошел в туалет.
Бар был пустой, если не считать двух мужчин в свободных рубахах, сидящих у стойки и смотрящих спортивные новости по телевизору. Генри вытащил из рюкзака нож, все еще находившийся в пластиковом пакете. Рискованно держать оружие убийства у себя так долго, но сейчас оно как раз кстати. Он вынул его из пакета, сжав лезвие между боковыми поверхностями пальцев, чтобы не оставить отпечатков. Алан был с кожаной сумкой размером с чемоданчик. Генри открыл ее. Внутри лежал планшет, книга «Хроники заводной птицы»
[49] и толстая пачка нераскрытых конвертов – почта, с которой он еще не работал. Генри зарылся на самое дно. Там затерялся маленький черный зонтик, и он затолкал нож под него, вернув сумку на место как раз в тот момент, когда Алан вернулся в бар.
– Мне нужно идти, – сказал Алан.
– Конечно. Понимаю, – согласился Генри. Они оплатили чек наличными и вышли из бара вместе, Алан перекинул сумку через плечо.
Генри позвонил на горячую линию отделения полиции Бостона из таксофона возле университетской поликлиники. Он на всякий случай надел перчатки.
– Я знаю, кто убил Одри Маршалл, – сказал он в трубку.
– Можно ваше имя, сэр?
– Я бы предпочел не говорить. Я звоню из таксофона, мне страшно. – Генри говорил высоким дрожащим голосом.
– Могу я спросить, чего вы боитесь?
– Алана Черни боюсь. Он живет в том же доме, что и Одри Маршалл, и я почти уверен, что это он убил ее.
– Можете сказать номер его квартиры?
– Нет, не могу. Не знаю. Но его окна как раз напротив квартиры Одри. Несложно отыскать. Все, что вам нужно…
– Ладно, конечно. Мы найдем. Это легко. Почему вы считаете, что Алан Черни причастен к делу Одри Маршалл?
– Потому что у него есть нож, которым он убил ее. Он у него в сумке.
Генри повесил трубку и, опустив голову вниз, пошел прочь. Он не видел ни одной камеры видеонаблюдения, но все равно не был уверен, что их там нет.
Глава 35
Возвратившись в свою квартиру, Генри поставил альбом «Братство» группы «Новый порядок»
[50] на такую громкость, чтобы не вызывать ни у кого недовольства. Как только он повесил трубку, сразу понял, что принял правильное решение. Пришло время немного отвести удар от Корбина. Даже если Алана и не осудят, Генри уже замутил воду. Занятно будет наблюдать за всем этим со стороны. На данный момент его работа выполнена.
Он долго принимал бодрящий душ, затем оделся, заново включил альбом и лег на застеленную кровать. Он собирался отпустить Кейт. Когда сегодня утром он уходил из ее квартиры, думал, что это временно. Тем не менее сейчас лучше держаться подальше. Он закрыл глаза, двигая стопой в ритм музыки. Он плыл по своей реке, холодной и освежающей, и заснул, оставаясь на поверхности, – довольный, а может быть, даже счастливый.
Он проснулся в темной холодной квартире оттого, что продрог. Он проспал слишком долго, и, когда поднялся, воздух казался таким тягучим, что он снова чуть не лег. Его грызли сомнения: не зашел ли он слишком далеко со звонком в полицию? Алан Черни не знал его имени, ему он просто представился Джеком, но он мог описать его. То же самое могла сделать Кейт. Она даже могла его нарисовать. Генри решил, что пора, пожалуй, прекращать свое участие в игре, которая сложилась с Кейт, Корбином и Аланом. Он расставил свои капканы, и пришло время уходить. Ему и так чрезвычайно везло – сегодня утром едва улизнул от полиции, так что следующие несколько недель он не будет выходить из своей квартиры, разве что только затем, чтобы добраться в офис в Ньютонвилле.
Он сделал бутерброд с сыром, выпил стакан молока и пошел распаковывать рюкзак. Аккуратно выложил все, что брал с собой в дом Кейт, – рубашки, перчатки, шапку, дезодорант, злаковые батончики, пустую бутылку на случай, если негде будет помочиться, носки с резиновыми пупырышками, чтобы не поскользнуться, прибор ночного видения и абсолютно новые ножны филейного ножа. Все было на месте, кроме лайкровой лыжной шапки, в которой он спал, чтобы не оставлять волосы. Он порылся в карманах рюкзака, потом проверил в штанах и куртке. Ее нигде не было. Он вспомнил, что надевал шапку минувшей ночью, когда спал под кроватью в гостевой комнате. Потом стало жарко, и он ее немного подвернул. Это последнее, что он помнил. Должно быть, ночью она соскользнула с головы и, вероятно, так и осталась под кроватью. Где же еще ей быть?
Он вышел в ночь.
Перед тем как пойти к Кейт, чтобы найти свою лыжную маску, Генри еще раз навестил квартиру Одри Маршалл. Он понимал, что это последняя возможность.
Стоял на темной кухне, вдыхая воздух, погружаясь в воспоминания…
Прокручивал в голове не то, как резал, – нет, это довольно тяжело, – а то, как она выглядела в конце процесса, когда лежала разрезанной, вытянув руку, как бы указывая в направлении квартиры Корбина. На полу было так много крови, что он стал просто красным, ярким постаментом для девушки, связавшейся не с тем мужчиной. Генри закрыл глаза, стоял совершенно неподвижно и смаковал этот момент. С закрытыми глазами он чувствовал себя невидимым. Так думает зажмурившийся ребенок: если он не видит, значит, и сам становится невидимым. Только дети ошибаются, а Генри – нет. Он был невидимым. Почти. Никто не мог его увидеть, кроме Корбина. Но Корбин никак не мог воспрепятствовать.
Он спустился по лестнице, ведущей в подвал, затем направился вверх к квартире Корбина. Приближаясь к двери, он услышал тихое бряцанье, и ему показалось, что это щелчок закрывающейся двери. Он остановился, прислушался. Ничего. Затем преодолел оставшиеся ступени и остановился возле двери, ведущей в квартиру. Он долго прислушивался. Пока нет достаточной уверенности, что можно открыть дверь, – внутри было слышно движение, глухой звук шагов. Генри сел на верхнюю ступеньку и стал ждать. Он умел быть терпеливым. Все, что ему нужно сделать, – это забраться в гостевую спальню, забрать шапку и уйти.
За стеной послышался звук смыва воды. Снова шаги и наконец тишина. Он подождал, по его ощущениям минут двадцать, а затем взялся за дверную ручку и повернул ее. Дверь не заперта. Приятно, но подозрительно. Такое произошло впервые. Неужели Кейт просто забыла? Он открыл дверь и шагнул в освещенную лунным светом кухню. В квартире тишина. Он закрыл за собой дверь и направился через прихожую в сторону гостевой спальни. Приглушенные звуки и мерцающий свет в конце коридора свидетельствовали о том, что включен телевизор и Кейт, вероятно, спит на диване перед ним. Генри нырнул в спальню, лег на роскошный ковер возле кровати и стал нащупывать растопыренными пальцами на мягком ворсе потерянную лыжную шапку. Пришлось залезть поглубже, но он таки нашел свою скомканную шапку. Вздохнув с облегчением, он встал на ноги и затолкал ее в карман куртки. Он уже собирался выходить из спальни, как вдруг почувствовал движение в прихожей. Должно быть, встала Кейт. Но нет, вроде с другой стороны. Генри отступил, наблюдая за тенями, движущимися в дверном проеме. Кто-то вошел в комнату, где стоял телевизор. Генри чувствовал себя в спальне как в ловушке, поэтому быстро направился в другую сторону – в гостиную. В ее пещерной темноте он чувствовал себя гораздо лучше. Там, возле двери, стоял огромный шкаф, и Генри спрятался в его тени, застыв в ожидании.
