Тот, кто стоит за спиной
Глава I
Пугач
Сомёнкова ждала уже полчаса. Уроки закончились в половину второго, и он должен был появиться. Но не появился, то ли тянул, то ли вовсе его в школе не было сегодня. Может, завтра подойти?
Завтра неплохо бы, только вот ждать…
Ага.
Дверь хлопнула, на крыльце показался Круглов, она его как-то сразу узнала. Тощий, в тяжёлых ботинках, всё как рассказывали. И выражение лица тоже как рассказывали. Чересчур самоуверенное.
Он брезгливо огляделся, плюнул за перила, сбежал по лестнице и деловито протопал мимо Сомёнковой, довольно нагло задев её рюкзаком.
Хам, подумала она. И почти сразу вспомнила, что все приличные люди в этом возрасте хамы, защитная реакция такая, если не будешь хамом, то другие, настоящие хамы, прикидывающиеся добрыми людьми, мгновенно тебя сожрут. На полтора зуба.
– Эй! – позвала она.
Парень не остановился.
– Круглов!
Парень обернулся.
– Погоди!
Девушка подбежала к нему, едва за рукав не уцепилась. Парень ухмыльнулся.
– Ты ведь Круглов? – спросила она.
– Ну.
Он зевнул. Точно наглый. Она не стала бы с таким дружить. А с ним и так никто, наверное, не дружит, ещё бы – водиться с таким странным типом…
– Что тебе, Изергиль? – спросил Круглов.
– Разговор есть. Я не Изергиль вообще-то.
– Все так говорят. Так чего надо-то?
Парень зевнул, достал из кармана мятные леденцы.
– Будешь? – спросил.
Она от леденцов отказалась.
– Зря. Освежают дыхание. Если разговор – то тут парк по пути. Можем там поболтать.
– Хорошо, пусть в парк.
Они двинулись в сторону парка.
Круглов, кажется, учился в девятом, на год младше, и Сомёнкова долго думала, как себя с ним вести: на равных или чуть свысока? Решила, что лучше на равных, во всяком случае, на первом этапе, потом поглядим.
Он нарочно шагал слишком быстро, ей приходилось поторапливаться, что очень мешало думать, а замедляться парень явно не собирался, шагал себе, жевал жвачку, надувал зелёные пузыри, придурок.
Они прошли парк почти до середины, до старой скучной карусели, остановились под ней, недалеко от покосившегося тира.
– Ну, чего надо? – недружелюбно спросил Круглов.
– Понимаешь, у меня странная просьба… – начала Сомёнкова. – Она необычная…
– Ого! – Круглов сделал большие глаза. – Ты меня, Изергиль, интригуешь, однако. Знаешь, иногда у… – он быстро окинул её прищуренным взглядом, – спортсменок, видимо… Так вот, у спортсменок иногда такие причуды – мама вздрогнет. Вот был я знаком с одной бобслеисткой, так она машины толкать любила.
– Как?
– Так. В прямом смысле. Идём по улице, мечтаем, о Бальмонте беседуем, а она вдруг и говорит: «Виктуар, видишь вон ту чёрную «восьмёрку»? Так я её сейчас толкну в полтолчка». И раз – подбегает к машине – и толкает, так запросто, без предупреждения. Сигнализация, конечно, срабатывает, мы удираем от хозяина с монтировкой, очень весело. Особенно если каждый день по два раза. Ты как, не бобслеистка, случаем?
– Не, я на коньках…
– На коньках – это уже лучше, с коньками не забалуешь. Хотя я слышал, вы там об лёд часто стукаетесь, и всё головой. Правда?
– Нет, я не стукалась. Два раза рёбра ломала, а головой нет…
– Точно? – сочувственно спросил Круглов.
– Да…
Сомёнкова вдруг почувствовала себя глупо. Она стоит возле старого тира и убеждает парня, который к тому же младше её на год, что она никогда не стукалась головой об лёд. С третьего класса про это мечтала.
– Это хорошо, что ты не стукалась, – он похлопал её по плечу. – Просто здорово. Так чего тебе от меня-то надо?
– Надо кое-кого проучить, – сказала девушка.
– Это не ко мне, – отрезал Круглов. – Это к Лосю, он кого хочешь проучит. И недорого, две штуки – зуб, штука – фонарь, куртку в грязи извалять – почти бесплатно…
– Мне не так нужно.
– А как? – ухмыльнулся Витька.
– Как с Пушкиной.
Круглов не прореагировал. Сомёнкова предположила, что он сделает большие глаза, спросит: «А ты откуда знаешь?» Но он и здесь проявил удивительное равнодушие, леденец в рот закинул.
– Как с Пушкиной, – повторила она с ударением.
– С какой Пушкиной-то? – лениво спросил парень. – Племянницей Александра Сергеевича?
– Из четырнадцатой школы которая.
– И что с ней такого случилось? – улыбнулся Круглов.
– Как – что? В дурдом на неделю загремела.
– Да? – удивился парень. – В дурдом?
– В психушку, – уточнила Сомёнкова.
– В психушку… А я при чём?
– Да ладно! – Она осмелилась схватить его за рукав. – Все знают, что это ты!
– Я её в дурдом отправил?! Ты что, хоккеистка, опомнись…
Девушка помотала головой:
– Нет, ты не так понял. Ты её напугал как следует, а в дурдом её уже родители определили, она на всех дома кидалась… Знаешь, ей дурдом только на пользу пошёл – сейчас отличницей стала, в хоре поёт.
– В церковно-приходском? – осведомился Круглов.
– Не знаю… Мне тоже надо.
– В дурдом? – уточнил Круглов. – Или в хоре петь?
– Хватит прикалываться, – попросила Сомёнкова. – В дурдом мне не надо. И в хор тоже – у меня слуха нет. Мне требуется помощь. Понимаешь, она сделала мне гадость…
Витька вздохнул.
– Она сделала мне гадость, – повторила девушка. – Знаешь… – Она поморщилась.
– И ты как настоящая добрая самаритянка собираешься сделать ей ответную? – закончил он.
Круглов наклонился, поднял кусок асфальта, швырнул в разбитое окно тира, асфальт упал на что-то мягкое, не громыхнул.
– Ну, в общих чертах если, – согласилась Сомёнкова. – Только не гадость сделать, а проучить.
– Чрезвычайно гуманно, – согласился он. – Не гадость, но проучить… – это антично, как ты думаешь?
