– Действительно, смотрят, – сказала Светка. – Вроде как не смотрят, а смотрят. Не, паршивый городишко, мне здесь окончательно не нравится. Уезжаем поскорее.
Закинули вещи в машину, забрались сами, отец сразу поехал, на центральную площадь, как собирался, заглядывать не стал. А на нас смотрели.
На улицах, как и вокруг «Прохлады», было не по-утреннему многолюдно. Все куда-то шли, ехали, тащили доски, и сумки, и вёдра с огурцами, и все эти встречные нами активно не интересовались, совсем как в Москве какой-нибудь. На декорацию похоже из убогого современного фильма, когда на заднике создают чересчур активную жизнь, какой в самой жизни почти не случается. Я хотел отцу предложить кружок по кварталу нарисовать и встретить снова тёток с огурцами, и плотников с топорами, и девочку с кошкой на поводке.
Но отец уже вырулил на улицу, ведущую из города.
– Вот и выбрались, – сказал он.
– Ага.
Я опустил стекло и вышвырнул в придорожную канаву бумажный пакет, припасённый для нас хозяйкой усадьбы.
– Разумно, – согласился отец.
– Интересно, с чего это она к нам такой любовью воспылала? – спросила Светка.
– Провинция, – пояснил я. – Вечером украли зарядку, с утра подарили коленвал. Пора бы привыкнуть.
– Да-да, знаю, на дальней станции сойду. Надо было в аптеку заехать, антисептиков купить.
– Не надо хватать всё что попало, тогда и антисептики не понадобятся, – сказал я.
Светка вредно свистнула у меня над ухом, так что немного заложило, ладно, жестоко отомщу.
– Па, останови у реки, – сказал я.
– Зачем?
– Сброшу Светлану с понтона, давно мечтал.
– Сама тебя сброшу, – огрызнулась Светлана.
Мы немного поспорили – кто кого свергнет с моста. На дороге не было никого, ни фур, ни лесовозов, так что отец гнал, давил педаль в пол. Холмы остались позади.
Глава IV
Авария
Ненавижу больницы.
А кто их любит? Хотя какие-нибудь оригиналы найдутся, на любую ерунду всегда найдётся любитель, наверняка кто-то и больницы любит. Я нет. Светка нет.
Ненавижу, даже если они переделаны из пенькового техникума.
Я сидел на скамейке в коридоре, Светка вышла из туалета, вытерла руки. Правая ладонь у неё покраснела, это Светка её отмывала щёткой после птицы. Светка вытерла руку о джинсы и села рядом со мной.
– Что скажешь? – поинтересовался я.
– Нет слов, – ответила Светка. – Просто… Это всё происходит на самом деле?
– Похоже. Ничего не пойму…
– Я тоже, – кивнула Светка. – Я тоже ничего не пойму. Фантасмагория… Гигантская сосна, «Пир», птицы дохлые… И это теперь ещё.
– Слушай, – перебил я. – А ведь правда – дохлая птица – это к неприятностям.
– Ничего себе неприятности…
Светка покачала головой.
– Зато в пеньковом техникуме побывали.
Это я так пошутил. Не смешно. Абсолютно не смешно.
«Скорая» увезла отца, а мы остались на дороге. Одни. Врач сказал, что полицию они вызвали, и та будет вот-вот, надо подождать. Мы стали ждать. К «Роверу» подходить опасались, сидели на обочине, молчали. Потому что шок. Да и головой я о торпеду приложился из-за несработавшей подушки, гудело всё и гремело. А у Светки губа оказалась глубоко рассечена и кровила, и Светка то и дело сплевывала на землю.
– Кто это был? – спросила она.
– В смысле?
– Кто выскочил? Олень?
Я поднялся с песка и направился к машине. Если уж не взорвалась, то и не взорвётся, а вещи надо достать.
– Осторожнее, – сказала Светка.
И так понятно, что осторожнее.
Машина пострадала, но не очень – справа раскурочило фару, оторвало кусок бампера и крыло чуть подогнуло. Непонятно, конечно, почему не сработали подушки безопасности. Хотя… Наверное, слишком слабый удар. Отцу не повезло, слишком неожиданно, не успел поставить руку. Я успел, Светка успела, отец не успел.
Стареет.
Я открыл заднюю дверь, выкинул свою сумку и рюкзак Светки, вещи на первое время, теперь…
Всё-таки я не утерпел и решил посмотреть кто.
У канавы валялся чёрный кусок пластика от бампера, и я заметил на этом куске клок грязной чёрной шерсти и немного крови. Зацепили, значит. И ещё воняло. И от машины по дороге тянулись капли в сторону леса. Я спустился по песчаному откосу, перешагнул полосу начавшей алеть брусники, оказался между ёлками и уже успевшими опасть листьями.
– Эй! – позвала Светка. – Ты это… далеко не уходи, мало ли…
– Ага.
Красные капли прекрасно виднелись на мху, я сделал ещё несколько шагов по кровавой дорожке. Там дальше между деревьями было такое местечко, чистое, без мха и травы, серый, чуть влажный с утра песок, на котором остался отпечаток лапы. Я не разбирался в следах животных, но в общем представлял, что они двух видов – как у волка и как у оленя. Копыта и лапы, так вот примерно.
Следы на песке оставил не волк. Скорее кабан – копыта были раздвоенные и острые. Кабан, кабан, только большой очень. Секач. Получается, что мы сбили кабана. То есть не насмерть сбили, но всё равно, вряд ли это знакомство пошло ему на пользу…
Стало как-то неуютно. Любые подранки чрезвычайно опасны, это раз. А во-вторых, кабаны чрезвычайно мстительны и яростны, я где-то читал, что однажды мужик не добрал секача, и этот кабан его потом три года выслеживал и всё-таки достал в Приморском крае. Отгрыз ноги и руки, а горло не тронул. МЧС мужика спасло, но остался он инвалидом. Кабаны мстительны.
Я вдруг почувствовал, что не могу повернуться к лесу спиной, мне казалось, что вот только я обернусь, как на меня кинется… вот этот самый кабан. Пришлось пятиться. Я пятился и глядел по сторонам, слушал, и глаза растопыривал на полкилометра… И вдруг я вспомнил, что Светка на дороге одна. Пока я тут болтаюсь, разглядывая следы, он может вполне подобраться к ней.
Я дернул обратно, перескакивая через кочки и сучья, спеша на помощь Светке…
Я остановился. Но на этот раз это был не корень, не нора и не сук, запах, я налетел горлом на ленту плотного звериного смрада. Еще тёплого.
Он был здесь недавно.
Может, он ещё оставался здесь. Ждал. Слышал наши сердца.
Я посмотрел влево и увидел его.
Тёмную кучу на фоне зелени.
Не знаю зачем, но я направился к этой куче.
Это был действительно кабан. И на самом деле, наверное, секач – если я хоть что-то понимал в секачах, то у них должны иметься клыки. Чтобы, собственно, сечь. У этого клыки имелись. И горб, поросший чёрной щетиной. И копыта. И место от удара машиной – на голове была заметна кровавая вмятина с вырванной шерстью, клок которой как раз прилип к бамперу. Размер у кабана был несомненный – думаю, стоя, он вполне бы доставал до моего плеча.
