Я вдруг почувствовал, что вокруг что-то изменилось. Тихо сделалось. Нет, музыка играла, но только весь окружающий шум потух. Я огляделся и увидел, что все игры и всё веселье прекратились. Что все смотрят на нас, и мальчики и девочки, позабыли про карамель и праздничные вувузелы. Только коптеры, позабытые пилотами, сбились в стайку и воздушными сиротами висели над поляной.
Медвежонок.
– А моя мама говорит, что это совсем не больно, – сказала девочка и улыбнулась.
– Что не больно? – спросила Светка.
– Не больно, – повторила девочка. – Не больно, когда тебя едят.
Глава VIII
Сказ про белого бычка
Домой мы возвращались молча, молча поднимались на холм.
Праздник Топора продолжался уже в сумерках и без нас. На площади играла музыка, там устроили танцы, а потом в небо опять запускали бумажные китайские фонари.
Пеньковый техникум обволакивала темнота, только на втором этаже тускло горела лампа над столом дежурной.
– Что она хотела сказать? – спросила Светка.
– Кто?
– Это девчонка. Когда сказала, что это… не больно?
– Да ничего не хотела сказать, просто брякнула что-то. Родители рассказывают детям сказки, у детей в голове окрошка… Потом ещё дебильные мультики, они их с утра до вечера смотрят…
– Нет, это не мультики…
Светка поёжилась.
– Ты нагнетаешь, – сказал я. – Это всего лишь…
– Усталость. Плохое настроение. Одиночество. Марс, можно придумать ещё десяток причин. Но ни одна не объяснит все эти… необычности. Надо ещё раз попробовать позвонить отцу.
– Хорошо, сейчас попробуем. Дежурная не спит, она позвонит…
– Тебе не кажется, что за нами наблюдают? – перебила Светка.
– Валерик, что ли?
– И Валерик тоже. Почему?
– Этому есть объяснения, – ответил я.
– Какие же?
– Эта Юлия Владимировна из полиции – его мать. Вот она своего сыночка и попросила, чтобы за нами присмотрел. Он и таскается.
– А почему она не захотела всё оформить официально?
– Повторяешься, – вздохнул я. – Сказка про белого бычка получается…
– Во-во, про белого бычка, – кивнула Светка. – Про белого бычка, это точно…
По загривку пробежала быстрая дрожь. Сказка про белого бычка, умудрился же ляпнуть такое.
– Да не, я не то имел в виду, я присказку…
– Ну да, присказку, – кивнула Светка. – Сказка будет впереди.
Мы приближались к больнице. Я заметил, что в сумерках она ещё больше похожа на замок, чем днём, словно темнота вытягивала её в вертикаль.
– Сказка будет впереди, – повторила Светка.
– Не грусти, – сказал я. – Зато денег навыигрывали. А ты даже ноутбук. Всё хорошо.
– Денег и ноутбук…
Светка печально посмотрела на ноутбук.
– Знаешь, мне кажется, что здесь за нами все присматривают, – сказала она. – Везде… Вот, смотри.
На лавочке рядом со входом в больницу сидели плюшевые мишки. Два больших, с валенок размером, еще пять штук поменьше. Нанесли, пока мы гуляли. Светка на мишек и не посмотрела, настроение не то. Понятно.
– У тебя много поклонников, – пошутил я.
И сразу понял, что глупо пошутил, безобразно почти.
– Зачем они этих мишек таскают? – спросила Светка. – Что, каждый тут мне хочет мишку подарить? А тебе почему ножички не дарят?
Я представил, как просыпался бы и обнаруживал под дверью груду складенчиков и самопильных кинжалов. Смешно. Но не так бестолково, как с мишками. Хорошие ножики продать можно, а от мишек толку никакого. Подушку ими и то не набить.
– Что-то мне подсказывает, что мишек после этого путешествия ты разлюбишь.
– Пойдём лучше спать. – Светка взялась за ручку двери и потянула.
Дверь не открылась.
– Не открывается ведь, – сказала Светка. – Заклинило…
– Рассохлась, – предположил я.
Оттеснил Светку в сторону, потянул сам. С таким же результатом – дверь не сдвинулась. Тогда дернул я, уже посильнее, упершись ногами.
Дверь в больницу оказалась закрыта.
– Нас не ждут… – мрачно усмехнулась Светка.
Я постучал, безрезультатно.
– Уснула, наверное, – предположила Светка. – Постучим ещё.
Мы постучали ещё, я ногой постучал. Но, как и сам техникум, дверь была монументальна: железо, дуб, тяжёлые кованые петли, и, сколько мы ни стучали, получалось, что мы не стучим в эту дверь, а об эту дверь стучимся, никакого сколь-нибудь значительного звука извлечь не удалось.
– Старая школа, – сказал я. – В девятнадцатом веке так везде строили. Каждый хотел почувствовать себя немножко вальтерскоттом.
– Зачем?
– Ну, мало ли? А вдруг народные волнения? Обыватели поднимутся, затеют погром или революцию немного, а за такими дверьми барин и отсидится. Вон, кстати, посмотри – по углам маленькие башенки, видишь?
Я указал пальцем.
– Вижу…
– Они ведь не обычные башенки, а бастионного типа – то есть выступают вперёд, за стены. Если на каждой башенке поставить по два пулемёта, то площадь вокруг здания будет простреливаться абсолютно. И его тогда без артиллерии не взять. Могу поспорить, тут ещё и подземный ход есть где-нибудь, чтобы можно было на собаках умчаться вдаль…
– Только не начинай, – оборвала Светка. – Подземный ход искать не станем.
– Как скажешь.
На всякий случай я постучал ещё разок, но только уже в окно. Окна в бывшем пеньковом техникуме оказались непростые, толстое гранёное стекло издавало не обычное дребезжание, а низкий гул, разбудить которым дежурную тоже не удалось.
– На улице ночевать как-то не хочется, – заметила Светка. – Может, покричать?
– Бесполезно, – возразил я. – Тётенька наверняка беспробудна. Надо…
Я оглядел больницу.
Окна первого этажа забраны решётками, второго – нет.
– Сейчас исправим, – сказал я и полез.
– Осторожнее, – посоветовала Светка.
Но особо осторожничать не пришлось. Между первым и вторым этажами тянулся широкий карниз, я вскарабкался по решётке, вылез на этот самый карниз. План мой был прост. Здание старое, и вряд ли за полтора века здесь ни разу не меняли стёкла. Меняли. Осталось найти где.
Я начал постукивать по рамам, медленно продвигаясь по карнизу вправо. Дошёл почти до угла, почти до башенки, когда послышался порадовавший меня дребезжащий звук. На втором этаже стекло было уже другое, обычное, тонкое. И те, кто его вставлял, не озаботились соблюдением правил стекольщиков позапрошлого века, а работали по-деревенски, стёкла поместили в старые рамы и закрепили по периметру маленькими гвоздиками. Спасибо наивным людям века двадцатого, отец говорит, прекрасное было время.
