– Ведьм как раз в Возрождение и жгли, – поправил я. – В Средние века почти никого и не спалили.
– Может, я плохо помню. Я это к тому, что сейчас вместо отцов-инквизиторов у нас «Большая двадцатка». Что-то мы завернули куда-то…
– Как всегда, – ухмыльнулся я. – Не туда повернули – и вот итог…
– Да уж, не туда. Ну да ладно, бес с ними, с отцами-инквизиторами.
Светка громко зевнула.
– Спать будешь? – спросил я.
– Не. Боюсь. То есть устала от этих кошмаров, усну – опять орать стану.
– И что тебе снится? – спросил я.
– Не знаю. Не могу поймать. Бордовая… фигура. Знаешь, есть такие картонные фигуры в магазинах. Примерно такая, но красная… Или белая… Она сразу… Понимаешь, она приближается. Стоит только от неё отвернуться, как она приближается. Страшно. Может, это от топоров? Может, они что-то здесь…
Светка потрогала пальцами виски.
– Здесь что-то будят. Тук-тук-тук, я с ума сойду…
– А я почти уже и не слышу, – сказал я.
Я и на самом деле уже привык к непрекращающемуся топориному стуку, уже почти перестал его замечать, только если нарочно прислушиваться.
– Да я тоже не слышу, – Светка поморщилась. – А мозг слышит. Ты знаешь про призраки труб? Если заводская труба стоит достаточно долго, лет двадцать или больше, то после того, как её сносят – на этом месте многие её видят. А топоры – это призрак звука. Они замолкнут, а мы их ещё долго будем слышать. Слышать, и слышать, слышать…
– Это не призраки, – возразил я. – А обычные причуды мозга. Если ты сгоняешь в Новосибирск на поезде, то некоторое время тебя будет покачивать. С трубой то же. Мозг привык, что на этом месте труба, и когда её не видит, машинально её дорисовывает. Так и с топорами.
– А с городами?
– Что «с городами»? – не понял я.
– Если город, например, сгорит, то на его месте призрак останется?
– Не знаю, – ответил я. – Смотря сколько людей будут смотреть разом в нужную сторону.
Луна исчезла из окон, потемнело. Тук-тук.
– Интересно, – сказала Светка.
– Что интересно?
– Если бы всех их проверить. Каждый дом… У них наверняка в каждом подвале такое…
– Какое?
– Бэтмен и живописные принадлежности.
Светка замолчала, молчала и уснула только перед рассветом. Сам я не спал, но к утру немного забылся. Потом появилось солнце, и, как назло, мне сразу захотелось сильно спать, и я почти уснул, но тут Светка снова начала орать.
Дальше мы не спали окончательно. Я сходил за водой, приготовил в кувшине кипятка и в него же накидал чайных пакетов и сахара. Получилось почти два литра, надолго хватило. Так что всё утро мы со Светкой пили чай с деревянными глазами, не в смысле, что чай с глазами, а у нас глаза были малоподвижные.
А на завтрак было какао.
В фарфоровом кофейнике с узким змеиным горлышком. Какао и морковный торт. Я таких никогда не пробовал, оказалось, что весьма и весьма. Не удержались, съели весь.
– Проверим музей? – предложила Светка, добивая кофейник. – Надо посмотреть на дату основания Холмов.
– Согласен.
– Только без второго этажа, – напомнила Светка. – Никакого второго этажа, ладно?!
– Согласен, без второго. Изучаем музей, дальше что?
– Дальше и посмотрим.
Допили кофе и отправились в город. Мишек на скамейке возле входа прибавилось, некоторым места не хватило, и кто-то, чтобы мишки не упали в росу, привязал их к спинке. Забавно получилось, плюшевые мишки собирались отправиться погулять, а их стреножили, ну, чтобы они не очень безобразничали.
– Надо было проследить, кто их приносит, – сказала Светка.
– Зачем? И так понятно кто. Местные.
– Хотя да, ты прав. Местные. А потом… придёт наша дежурная с картофельным мешком и перенесёт их на второй этаж, к пластиковым тираннозаврам.
– Когда потом? – тут же спросил я.
– Потом, – поморщилась Светка. – Мало ли когда потом. Пойдём в музей.
– Ты-рым-пырым тырым-пырым-тырым-пырым-пыра, я поведу тебя в музей, сказала мне сестра.
– Память надо упражнять, – сказала мне сестра.
Построенный ко вчерашнему дню деревянный городок успели уже разобрать и теперь безжалостно распиливали на чурбаки. Тут же несколько человек вовсю орудовали колунами, превращая карусели и качели в первосортные дрова, площадь освобождалась от вчерашнего праздника и обрастала поленницами.
– А мост скоро достроят, – сказала Светка.
Мост действительно почти дотянулся до противоположного берега. Несколько плотников сидели на нём и что-то там подделывали.
– Всё-таки непонятно, – Светка помотала головой. – Непонятно, зачем строить мост?
– Валерик же рассказал – традиция. Для шишек.
– Традиция… Самые вкусные шишки в мире, это понятно… Сейчас же лето? Разве шишки летом собирают?
– Откуда я знаю, когда их там собирают? Я не кедровик.
– Зачем такой широкий мост?
– Чтобы телега проехала, – объяснил я. – За орехами издревле на телеге едут.
Светка с сомнением пожала плечами:
– За орехами можно хоть пешком ходить, а мост такой… капитальный.
– Не знаю. Может, на этот мост весь город должен выйти?
– Может.
Мы постояли немного на площади, поглазели на художников колуна и расщепа, подивились, как ловко они складывают поленницы, потом отправились в сторону музея. Народу на улицах почти не встречалось, Холмы точно вымерли после вчерашнего праздника. Причём не встречалось не только людей, животины тоже никакой не пробегало, ни кошек, ни собак.
А музей оказался закрыт.
– Если верить расписанию… – указала пальцем Светка. – Он должен вполне работать. Но не работает.
– Давай подождём, – предложил я. – Наверное, смотрительница рванула за пирожками, вот и причина.
– Давай подождём…
Мы уселись на пороге и стали ждать.
Не появился никто. Мы проторчали на этом пороге сначала пятнадцать минут, а потом ещё десять, и за всё это время мимо ни одна собака не пробежала. В буквальном смысле. Ни собака, ни смотрительница музея, ни почтальон. Никого.
– Впечатляет, – сказала Светка. – Что-то мне подсказывает, что в музей мы не попадём.
– Согласен. Наверное, выходной объявлен. По поводу Дня Топора. Праздник как-никак, вчера все напраздновались.
На дороге показался джип. Он катился со стороны площади и сигналил. Я узнал его, это был тюнингованный джип лесопромышленника Лисина, сам Лисин сидел за рулём и управлял.
