За окном посеребрила вечерний город луна. Небо было ясное. Хорошее октябрьское небо. Но только не время любоваться им.
Я вызвал Фадея и велел:
– Одевайся по полевому варианту.
– Что у нас стряслось? – зевнув, поинтересовался он.
– Сейчас поедем расплачиваться по договору. Звонкой монетой…
Глава 11
Люблю водить машину. В этот момент ощущаешь себя владыкой времени и пространства. То расстояние, которое на телеге тащишься полдня, железный конь проскакивает за полчаса.
Шахтера мы подобрали в конце Ленинградского шоссе. Я ему сжато и доступно объяснил, какие у нас планы на вечер и что именно он должен делать. И теперь он пребывал в озлобленно-радостном предвкушении.
Наша белая «Эмка» плутала по подмосковным дорогам. Шахтер нас заверял, что заблудиться он не может, хотя меня брали сомнения. Как можно ориентироваться в этих шоссейных, грунтовых и окольных путях, вихляющих между деревянных бараков, церквушек, домов с темными окнами и мрачных лесных массивов? Но он показывал дорогу с самонадеянной уверенностью Ивана Сусанина.
Уже ночь вступила в свои права, когда впереди засветилась искрящаяся чешуя лунной дорожки, струящаяся по темному массивному телу Москвы-реки.
– Приехали! – с чувством воскликнул Шахтер.
Я загнал «Эмку» в кусты, так что теперь она не видна для постороннего взгляда. А дальше пешком.
Вылезая из салона, я прихватил потертый саквояж коричневой кожи с надраенными медными замками. И пошли мы по грязи да по опавшим листьям, посыпанным выпавшим с утра и уже подтаявшим ранним снегом.
Какой-то ужас. Земля жирная и липкая. Справа прибрежные камыши, кустарник, полуразрушенные строения. Плавно двигались в кромешной тьме огни плывущих по реке барж.
Шахтер уверенно вел нас тропинками между зарослей, кустов, нависших над водой деревьев, лодочных сараев. За спиной, невидимо и неслышно, как ночной кот, пробирался Фадей. Сегодня у него своя отдельная задача.
И вот Фадей окончательно растворился во тьме. А я и Шахтер вышли на ведущую к пирсу дорожку, щедро посыпанную щебенкой. Справа располагалось длинное деревянное строение. Над его крыльцом прибиты штурвал и рулевое колесо, что должно означать причастность к речным делам.
На бревнах, сложенных неподалеку от крыльца, смутно очерчивался человеческий силуэт.
– Париж! – крикнул Шахтер.
– Вена! – отозвался глухой недовольный голос.
Пароль – отзыв произнесены.
– Припозднились, господин командир, – ернически выдал высоченный верзила, вставая с бревен и ступая под свет болтающейся около входа тусклой лампочки – удивительно, но здесь есть электричество. – Небось краля хорошая попалась.
– Попридержи язык, Кассир! – зло бросил Шахтер.
Верзила в ответ довольно осклабился и спросил:
– Никак с гостем сегодня.
– Да. Есть общий разговор.
Кассир толкнул дверь, приглашая нас войти.
В помещении было светло и жарко натоплено – в буржуйке потрескивали дрова. Вдоль всего здания тянулась комната с четырьмя окнами. В центре стоял длинный стол. На нем была разложена еда, которую усиленно поглощали трое матерых, кряжистых мужчин. От них исходила уверенность и сила. В центре стола стояли две пол-литровые бутылки «Московской водки».
– Водка откуда? – раздраженно воскликнул Шахтер.
– Так запасы старые… А это чего за фон барон? – кивнул на меня худощавый, с низким лбом и злыми маленькими глазками субъект в матросской тельняшке. Судя по всему, это и есть неформальный лидер группы по кличке Поп.
– От хозяев, – пояснил Шахтер. – С проверкой и новым заданием.
– А чего нас проверять?.. А, ладно. Смотрите, господин контролер. Даже пощупать можете.
– Та-ак, – протянул я. – Боевая группа находится в стадии морального разложения от длительного безделья. И стоит на грани неповиновения.
– Это вы сильно загнули, – Поп встал и вытянулся, нарочито карикатурно и ернически, по струнке. – Ну, так сказать, мы готовы к выполнению любого задания.
– Особенно под селедочку с водочкой, – кивнул я, демонстративно оглядевшись вокруг.
Помимо меня и Шахтера в помещении четверо. Где еще один боевик, черт возьми? Он мне нужен. Без пятого нам никак.
– А где Василек? – спросил Шахтер, которого тревожил тот же насущный вопрос.
– Проветриться пошел, – хмыкнул Поп.
– Я же предупреждал, не отдаляться от помещения в одиночку.
– Да не суетитесь так нервически, господин командир. Не стоит впустую расходовать и так изношенные в боях нервы. Здесь он. Сейчас будет.
Сразу видно белую кость. Даже ругань и матюги у них на «вы» и с пиететом. Красиво излагают.
Я щелкнул замками, открыл саквояж и бросил его на пол, так что стали видны лежащие там пачки:
– Здесь деньги. Берете и передислоцируетесь в Одессу. Адрес явки знает командир звена. Я там вас найду.
– Вот за это спасибо. – Поп присел на колено, согнулся над сумкой. Открыл ее. Ласково провел ладонью по пачкам денег. – Отлично!
А когда он разогнулся и поднялся, в его руке был пистолет. Ловко он его выдернул, так что я даже среагировать не успел.
– Все, кончилась ваша власть, Георгий Афанасьевич. – Поп водил стволом от меня к Шахтеру.
Остальные тоже потянулись за оружием.
Интересно, чего они с цепи сорвались? Ну, хорошо, решили валить командира. Но представителя из центра зачем? Что-то тут нечисто. Но раздумывать времени не было.
Поп шагнул вперед и упер мне в живот ствол «браунинга». Хорошая машинка. Продырявит качественно в случае чего.
Эх, господин убийца. Кто же вас учил в пузо стволом тыкать, чуть ли не прижимаясь к противнику от избытка романтических чувств.
Хлестким ударом левой руки я отбил пистолет и почти одновременно, со всей дури, двинул противнику правой ладонью в челюсть. Поп рухнул как подкошенный. И не таких этим ударом срубал.
Шахтер тоже был готов к такому раскладу. Он мощным ударом ноги снес стоящего к нему ближе всех боевика, так что тот всем телом размазался по стене и сполз на пол. И тут же из возникшего как по волшебству в руке револьвера выстрелил в другого.
А вот последний – тот самый Кассир, что встречал нас на улице, уже готовился нажать на спусковой крючок. На мушке его пистолета ТТ маячил я и при этом ничего не успевал сделать.
Я аж зажмурился от ощущения неизбежности. Резко шагнул вперед, стремясь уйти от пули и одновременно понимая, что не получится.
Хлопок выстрела… И я вроде цел. Не нашла меня пуля.
