Наконец в дом заявились Грунов, Дургин и Сазонов.
Полковник начал было выражать недовольно, но Рейтель поставил его на место:
– Не забывайте, господин Грунов, кто спас вас от смерти. И ведите себя подобающим образом. Сегодня вам назначен отдых. Работать начнем завтра. Комендант дома, обершарфюрер покажет вам комнаты, душ, туалет, завтра подъем в 7.00. И не следует пытать вопросами обер-лейтенанта Глаузера, который останется с вами, он ничего не сможет вам объяснить.
Проинструктировав Стубера и Глаузера, оберштурмбаннфюрер СС Рейтель прошел в кабинет, где стоял второй телефон городской линии связи, запараллеленный с телефоном в гостиной. Снял трубку, набрал номер:
– Добрый вечер, Инга!
– Добрый, Марк.
– Как насчет того, чтобы посидеть в ресторане?
– У меня другое предложение, Марк: погулять по парку перед тем, как поехать к тебе. А если ты голоден, то в парке работает довольно приличное кафе.
– Принимается. Как брат?
– Намного лучше, он уже в состоянии быть дома один, сам себя обслуживает.
– Я рад за него. Мне заехать за тобой?
– Зачем, парк же рядом с нашим домом.
– Хорошо, тогда до встречи у входа.
– Да, я буду, Марк.
Брат Инги, Макс Янтуш, с приходом немцев был призван во вспомогательную полицию, но получил серьезное ранение в позвоночник во время учебных стрельб. Ставил мишени, когда неожиданно выстрелил из винтовки его сослуживец. Выстрелил в сторону от Янтуша, но случился рикошет, и пуля попала в позвоночник. С того времени Макс стал инвалидом: перемещался только на коляске и требовал постоянного присмотра. Хорошо, что с ним в одной квартире жила его родная сестра.
Рейтель вывел «Фольксваген» за территорию объекта – дома, который использовался как конспиративный. Даже в собственном тылу, в городе, занятом своими же войсками, немцы не теряли бдительности.
Остановился он рядом с кинотеатром, у цветочной лавки. Купил букет цветов. Прошел ко входу в парк, который сейчас светился множеством огней и был заполнен гуляющими парами. В уютном сквере играл духовой оркестр.
Инга подошла, как и следует даме, задержавшись на несколько минут.
– Еще раз добрый вечер, Марк.
Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его.
Оберштурмбаннфюрер, державший до этого букет за спиной, выставил его вперед.
– Ой, розы! Спасибо, милый, я обожаю розы.
– Поэтому я и купил их. Пойдем к фонтану.
– Но это самая темная аллея.
– Нам надо поговорить.
– Понятно.
Она взяла офицера под руку, и они пошли по аллее. Со стороны Марк и Инга смотрелись как влюбленная пара.
– Что случилось, Марк? – уставшим голосом спросила Инга.
– В Ригу доставили бежавших через линию фронта старших офицеров Красной армии.
– И ты не знал, что это должно произойти?
– Нет. Тимме держал меня в неведении.
– Это что, он тебя в чем-то подозревает?
– Говорит, запрещено было делиться сведениями даже со своим заместителем. И это похоже на правду.
– А что это за старшие офицеры?
– Запоминай: бывший начальник штаба стрелкового корпуса полковник Грунов, его заместитель подполковник Дургин и начальник разведки корпуса майор Сазонов. Переход через линию фронта спланировали в VI Управлении РСХА под руководством бригаденфюрера Фридриха Айкеля. Завербованы предатели агентами женского специального отряда «Марта». Судя по той операции, которая была реализована, в Берлине на этого начальника штаба корпуса возлагают большие надежды. Но какие, как его собираются использовать вместе с подчиненными, пока неизвестно. Их доставили сегодня, я встречал их, они находятся на конспиративной квартире, в доме № 12 по улице Галдари. Сегодня вечером с перебежчиками должны были встретиться бригаденфюрер СС Айкель и штандартенфюрер Тимме.
– А ты?
– И я.
– Встреча сорвалась?
– Судя по тому, что мы гуляем в парке, да.
– Что-то произошло?
– Ничего особенного. Сегодня у группенфюрера Крюгера, командующего войсками СС в Прибалтике, юбилей, пятьдесят лет. Бригаденфюрер приглашен на торжество. Отказаться он не мог, поэтому встречу перенесли на завтра.
Впереди показался патруль. Он иногда обходил парк. Поравнявшись, лейтенант, начальник патруля, отдал честь оберштурмбаннфюреру, не рискнув остановить его и потребовать документы. Это могло плохо кончиться.
Как только патруль удалился, Инга спросила:
– Что должна сделать я?
– Представляешь, что сейчас происходит в корпусе, в штабах, армии, фронта, в Москве? Сбежал к немцам начальник штаба соединения. И никаких известий о беженцах. Наверняка боевая диверсионная группа проводила прорыв через линию фронта под прикрытием, но о Грунове и его подчиненных ни в армейской разведке, ни в НКВД ничего неизвестно.
Молодая женщина прижалась к офицеру:
– Но и у нас нет никакой информации о намерениях гитлеровцев использовать предателей. Ты же не знаешь, зачем их доставили в Ригу и почему с ними желает встретиться бригаденфюрер Айкель, специально прибывший из Берлина?
– Это все верно, но надо хотя бы сообщить в Москву, что перебежчики в Риге и рядом с ними я.
– Только это?
– Хотя бы это. Пока. Как только у меня будут результаты разговора бригаденфюрера с Груновым, я передам их. Платов должен успокоить Берию, хотя генеральный комиссар если разойдется, то успокоить его сложно. Тем более о бегстве такого чина обязательно будет доложено товарищу Сталину. Но предупредить надо. Ты сможешь сегодня ночью провести сеанс?
– С выходом в обычное место?
– Нет, из квартиры. Я буду этой ночью с тобой.
– Вот чего мне хотелось бы меньше всего.
Марк Рейтель, он же капитан госбезопасности СССР Андрей Сергеевич Ремезов, сотрудник IV Управления НКВД под началом старшего майора ГБ Петра Антоновича Платова, искренне удивился:
– Почему?
– Сам не догадываешься?
– Нет!
– А еще цветы даришь. Сухарь ты, Андрей!
– Ты хочешь сказать…
Женщина прервала его:
– Ничего я не хочу сказать. Идем домой. Надоел этот парк.
– А посидеть в кафе?
– Я тебе дома кофе сварю. Этого хватит.
– Послушай, Инга, я…
– Не говори ничего. Мы только – начальник и подчиненная, и все!
– Нет не все!
– Тогда какого черта ты душу мне рвешь?
