– Сержант, ты идиот? Ты не понял, что я не имею права впускать тебя в купе?
– А вот за идиота можно и привлечь. Это оскорбление должностного лица…
Буторин прервал его:
– Все, хватит, мне больше не о чем с тобой говорить.
– В таком случае я вынужден отдать приказ двум своим милиционерам взломать дверь.
– И в итоге в коридоре будет не два, а пять трупов, если пули случайно не зацепят кого-нибудь еще. Не шути, сержант, с IV Управлением. Его курируют на самому верху.
– Я учту ваши угрозы.
– Будь так любезен.
Кажется, подошел начальник поезда и врач. Буторин услышал мужской и женский голоса.
Мужчина обратился к начальнику наряда:
– Товарищ сержант, что это такое? Убийца известен, а вы ничего не делаете?
– Делаем, товарищ Суроян, – ответил он начальнику поезда, – свяжитесь с ближайшей станцией, это будет Рыбное?
– Да.
– Так вот, свяжитесь с начальником станции Рыбное, чтобы поднял местное отделение милиции, а паровозной бригаде объявить остановку на станции, при этом проводникам никого из вагонов не выпускать.
Женский голос сказал:
– Здесь два трупа, огнестрельное ранение. Стреляли в упор, труп в тамбуре я уже осмотрела, там самострел. Но это мое, как врача, первичное заключение. Полную картину даст судебно-медицинская экспертиза.
– Понятно. Кто вы?
– Врач московского гарнизонного госпиталя, хирург, капитан Огольцова Елена Сергеевна, вот мое удостоверение.
– Откуда ехали, товарищ капитан?
Сержант явно не знал, что делать, потому и задавал совершенно ненужные вопросы.
– А разве я обязана отчитываться? Меня не задержали, а попросили прийти сюда, вам недостаточно удостоверения и что я старше вас по званию?
– Если спрашиваю, значит, недостаточно, отвечайте, откуда вы едете в Москву?
– Из Челябинска.
– Странно, служите в госпитале, где наверняка не хватает хирургов, а выезжали в Челябинск?
– Я ездила на похороны мамы.
– Соболезную. Надеюсь, все справки с собой?
– Естественно.
– Извините, товарищ капитан, каждый исполняет свои обязанности, прошу до прибытия на станцию оставаться здесь.
– Хорошо.
Сержант окликнул одного их своих подчиненных:
– Воронец, смотри тут за всем, я пойду в тамбур, встречу районное начальство, уже подъезжаем.
Поезд сбавил скорость и вскоре остановился на станции.
Буторин приоткрыл шторку, но увидел лишь пути, здание станции находилось с другой стороны. В коридоре шелестел неразборчивый шепот.
Прошло минут пять. Послышались уверенные шаги. Даже ковровые дорожки не смягчали стук сапог с набивками.
Раздались требовательные удары в дверь:
– Эй, гражданин, я начальник милиции района капитан Дунин Александр Петрович. Назовитесь, кто вы.
– Капитан госбезопасности, – ответил Буторин.
– У вас нет фамилии?
– Петров! Сержант, начальник наряда передал вам мои слова?
– Передал, и сейчас заместитель связывается с Москвой. Но если вы решили поиграть с милицией, я вам не завидую. Мы расстреляем купе.
Буторин вновь выглянул в окно. За соседними путями стояли два милиционера с винтовками.
– Вижу ваших стрелков, капитан, а что вы им винтовки выделили, дали бы сразу пулемет для надежности?
– Плохая шутка.
Начальник районной милиции не знал, что еще сказать, буркнул начальнику наряда:
– Охраняйте купе, сержант Голубев. И смотрите, чтобы этот тип не завалил еще и твой наряд, как этих троих.
– А еще труп в купе, товарищ капитан.
– Тем более. Я в тамбуре.
– Так точно.
Видно, заместителю начальника милиции удалось быстро связаться с центральным аппаратом НКВД, впрочем, по-другому быть не могло.
Капитан вернулся и приказал наряду:
– Сержант, сопровождать поезд дальше, но постоянно держать здесь в коридоре одного милиционера. Гражданка Огольцова, вы свободны, спасибо. Начальнику поезда назначить сюда нового проводника, проинструктировать через него всех пассажиров этого вагона, чтобы выходили в коридор только по крайней надобности.
Сержант воскликнул:
– А как насчет…
– Отставить разговоры. Продолжайте несение службы.
Начальник районной милиции на этот раз аккуратно постучал в дверь:
– Товарищ капитан госбезопасности, вы слышите меня?
Буторин усмехнулся: уже «товарищ», значит, местные милиционеры вышли на Платова.
– Слушаю вас.
– Нам удалось поговорить со старшим майором Платовым. Мною получен приказ: никаких следственных или иных действий не предпринимать, трупы собрать в тамбуре. Организовать охрану из наряда, это я уже сделал. На Казанском вокзале вас встретит сам товарищ Платов, возможно, с представителем наркомата танковой промышленности, извините за грубость…
Буторин ответил:
– Да понимаю я все, капитан. У вас свои обязанности, у меня свои. Когда будет отправлен поезд?
– Через пять минут. Вы под охраной.
Буторин усмехнулся:
– Благодарю.
Начальник милиции вкрадчиво и как-то просяще спросил:
– Надеюсь, у вас к органам милиции района нет претензий?
– Нет, капитан, не беспокойтесь, служите спокойно.
– Благодарю вас.
– До свидания.
В коридоре еще продолжался какой-то разговор, но он уже был неинтересен Виктору.
Он сел на свой диван, поглядел на труп Рыбника. Не повезло мужику. Войны избежал как специалист, наверняка жил в Москве безбедно, получал отдельный наркомовский паек, возможно, даже имел служебный автомобиль. А тут на тебе – пуля в глаз, и где? В купе мягкого вагона пассажирского поезда.
Видно, документы, которые находятся в портфеле, стоят гораздо выше человеческой жизни! Озноб пробежал по спине. Документы! Портфель на месте, но на месте ли документы?
Буторин вскочил, поднял полку, вынул портфель. Две сургучные печати на месте, шнур-обводка не порваны. Порезов нет. Он вздохнул с облегчением – значит, и документы на месте. На всякий случай потряс портфель: в нем что-то было. Положил рядом, вытащил обойму из «ТТ», в ней осталось четыре патрона. Сменил обойму, черт его знает, что еще может произойти до станции, надо иметь полный боекомплект, сунул пистолет в кобуру. Портфель под подушку. Пододвинулся к окну так, чтобы и дверь была видна, и через окно в него не могли попасть. Цельнометаллический вагон с расстояния не пробьют ни из пистолета, ни из автомата. А из винтовки стрелять несподручно.
