– Дозор? Я имею в виду чердак.
– Без этого нельзя.
– Дело, конечно, твое, но здесь безопасно, и в администрации знают, что этот дом снял я – заместитель начальника спецотдела VI Управления РСХА оберштурмбаннфюрер СС Марк Рейтель. Сюда никто посторонний не придет.
– Желаешь познакомиться с группой?
– Почему бы нет? Нам же вместе работать.
Шелестов крикнул:
– Буторин, Коган, Сосновский, ко мне!
Офицеры вышли.
Шелестов представил их друг другу.
Сосновский на чистом немецком спросил:
– И как вам тут служба, товарищ капитан государственной безопасности?
Ремезов не без удивления посмотрел на капитана:
– Ты так хорошо говоришь по-немецки! Специально обучался?
Шелестов сказал:
– Он у нас интеллигент, окончил Ленинградский государственный университет, кафедру иностранных языков. Потом работал в посольстве СССР в Германии, Франции и Австрии.
Сосновский прервал командира:
– А в Вене в 1940 году был арестован. Статью, по которой арестовали, назвать?
– Не надо, – ответил Ремезов. – Я знаю, кто и за что был арестован и каким образом избежал наказания. Вам повезло, что вы понадобились товарищу Берии.
– Скорее Платову, но это не столь важно. А насчет везения это еще вопрос, нас же бросают на такие задания, вернуться с которых шансы мизерные.
– Но вы же возвращались. Вернетесь и на этот раз.
Коган проговорил:
– Не мешало бы позавтракать, товарищ майор.
Ремезов сказал:
– В летней кухне есть запас продовольствия, там приготовлено все для проживания четырех человек в течение двух недель.
– Тогда я на кухню? – взглянул на командира Коган.
– И Сосновского возьми с собой.
Он повернулся к Буторину:
– А ты, Боря, все же давай на чердак, посмотри за обстановкой.
– Понял.
Офицеры разошлись. Ремезов улыбнулся:
– Ты отправил их для того, чтобы мы могли поговорить один на один?
– И для этого тоже.
– Ну что ж, присядем?
– Конечно.
Они сели за круглый стол.
Ремезов спросил:
– Тебе доводили ту информацию, которую я сбрасывал в центр?
– Естественно.
– Значит, что собой представляет объект «Тайфун», ты знаешь?
– Только по твоим данным.
Ремезов расстегнул китель, достал несколько сложенных листов:
– Это схема центра, с указанием квадрата, для привязки к карте.
Шелестов внимательно посмотрел:
– Значит, Грунов проживает в отдельном доме?
– Не совсем так, в доме, указанном на схеме, проживает и его заместитель, а по сути фактический руководитель центра, майор Густав Краус. Дом поделен на две половины, соединенные друг с другом, выход один. С Краусом почти постоянно ночует лейтенант Лаура Кестлин.
– А планы домов есть?
Ремезов улыбнулся:
– Конечно, майор, я так долго вас ждал, что сделал план чуть ли не всего района. Вот держи, здесь планы домов, на обратной стороне – штаба и караульного помещения.
Он достал третий листок:
– Здесь отдельно посты караула. Казарма имеет специальную планировку. Взводные отсеки, ружпарк, бытовка, канцелярия, кладовка, туалет. Такие же казармы, только вдвое меньше – для курсантов. Сейчас постоянно занята одна, верхняя на схеме. В палатках – приемник, десять человек. Осталось подобрать шесть кандидатов, и штат будет укомплектован. Их должны доставить завтра.
– Все добровольцы?
– Да, подбор ведется тщательно, подавляющее большинство курсантов – из дворянских семей и семей, подвергшихся репрессиям, есть и царские офицеры. В общем, идейные, грамотные, готовые уничтожить всех, кто испортил им жизнь.
– Они понимают, что их будут посылать на смерть?
– Да. И в том, что они пошли на это сознательно, большая опасность. Такие могут подорвать себя вместе с объектом ликвидации. Их нельзя выпускать из этого центра.
Шелестов улыбнулся:
– Не выпустим.
Ремезов посмотрел на майора, достал пачку немецких сигарет, бросил на стол:
– Угощайся.
– Пока обойдусь нашим «Казбеком».
– Думаю, нет смысла говорить, что окурков здесь не должно остаться?
Шелестов рассмеялся:
– Ничего не останется. Но вижу, ты что-то хочешь спросить и не решаешься. Спрашивай, не стесняйся.
– Хорошо.
Отложив сигарету, Ремезов сказал:
– Группа из четырех офицеров – опытных, подготовленных специалистов. Когда я передавал донесение, то рассчитывал, что ликвидация учебного центра будет осуществляться либо крупным подразделением, либо с воздуха.
– Да, мы должны навести на объект бомбардировщики.
– Но тогда зачем ваша группа? Навести бомбардировщики можно и по переданным мной координатам. Или в Москве мне не совсем доверяют?
– Не в этом дело, Андрей.
– А в чем?
– Понимаешь, товарищ Сталин отдал приказ, во что бы то ни стало захватить предателя Грунова живым и доставить его в Москву. При этом вопрос захвата и переброски бывшего начальника штаба стрелкового корпуса мы должны отработать вместе с тобой. Для захвата Грунова и прибыла группа. Так что ни о каком недоверии тебе речи нет.
– Но… если с Груновым удастся решить вопрос, то каким образом переправить группу обратно в Москву?
– Берия намекнул: у вас головы на месте, вот и думайте с «Гудвином», как это сделать.
– Но это практически невозможно, Максим.
– Согласен и надеюсь, что приказ о переброске будет отменен.
– Не надейся. Товарищ Сталин очень редко меняет свои решения.
– Ну, тогда будем думать. А что ты имел в виду, когда сказал, что с Груновым еще можно решить вопрос? Захват запланирован исходя из того, что бывший полковник не имеет права покидать территорию объекта, а значит, работать по нему придется во время бомбежки.
Ремезов взглянул на Шелестова, взял сигарету, прикурил:
– Грунову разрешено покидать территорию центра, запрещено выезжать за пределы границы секретной зоны. А это не одно и то же.
Шелестов кивнул:
– Кажется, я начинаю тебя понимать.
– Это хорошо, но вряд ли мы думаем одинаково. У тебя и твоих офицеров только гражданская одежда?
