– Сазонов, ты что, от Тернова заразился? Кто еще может выйти к нам?
– Ну да, извините, товарищ полковник, заклинило.
– Смотри, чтобы больше не заклинивало, немцам такие не нужны.
Группа «красноармейцев» прошла мост. Старший вскинул руку:
– Хайль Гитлер, господин полковник.
– Хайль, гауптман, вы опоздали.
– Нет, полковник, задержались. Немного отошли от основной тропы. Ваши карты – это какое-то недоразумение.
– Пользовались бы своими.
– Те еще больше запутают.
Он пожал руку полковнику, Дургину, Сазонову. Подозвал остальных, представил:
– Знакомьтесь, господа, обер-лейтенант Вилли Глаузер, лейтенант Георг Ройле, фельдфебели Райнер Денберг и Дитмар Моппер. Последний – и водитель, и радист.
За спиной у фельдфебеля в ранце – радиостанция.
Представил гауптман своих подчиненных и советских офицеров. Бывших советских офицеров. После чего гауптман Хальзер сказал:
– Нам надо выйти на связь с командиром батальона, подразделение которого должно обеспечить нам проход линии фронта. Вы должны знать, откуда можно это сделать.
– А достанет ваша радиостанция до вашего комбата, Альрих?
– О да. Это хорошая радиостанция. Новая, из серии последних разработок.
– Тогда связывайтесь. Ни в корпусе, ни в дивизии не ведется радиоперехват и пеленгация. Не до этого. – Он улыбнулся. – Слишком быстро вы наступали, гауптман. Но блицкриг вам все же не удался.
– За Москву наша армия возьмет реванш под Сталинградом. Да, генеральный штаб недооценил упорство, с каким воюют русские солдаты, но это и еще ваши проклятые морозные зимы и непроходимые дороги отсрочили победу рейха. Но только отсрочили. Непобедимая германская армия совместно с союзниками разгромит Красную армию. И в этом мое руководство рассчитывает и на тот вклад, который должны внести вы в нашу общую победу.
– Мы оправдаем надежды, гауптман.
Старший гитлеровской диверсионно-штурмовой группы кивнул радисту:
– Разворачивай станцию, Дитмар. Вызывай майора Шломмера.
– Слушаюсь, господин гауптман.
Радист уcтроился позади «эмки». Снял ранец, выставил радиостанцию, лучевую антенну перебросил через автомобиль, провел настройку, начал вызывать:
– «Вольфа» вызывает «Ферстер»! Прием! – Поморщился от треска и шумов. Повторил: – «Вольф»! Я – «Ферстер», прием!
И так несколько минут, наконец Моппер воскликнул:
– Есть связь, господин гауптман.
Командир диверсионной группы взял гарнитуру:
– «Вольф», как слышишь?
Откуда-то, словно из-под земли, донеслось:
– Слышу, «Ферстер».
– Где «Первый»?
Раздался голос постарше:
– На связи!
– Докладываю, первый этап завершен, нужных людей встретил, выдвижение в квадрат…
Он назвал условный квадрат, несмотря на заверения Грунова, что радиостанция не отслеживается.
– Это… понял. Туда, откуда должна пойти посылка.
– Да. Обеспечьте прием. Сигнал для активных действий прежний. Проход там же.
– Понял, прием посылки обеспечим.
– До связи, «Вольф».
– Удачи и до встречи.
Гауптман бросил гарнитуру радисту:
– Сворачивай станцию и в кузов, под лавку, в ящик.
– Слушаюсь.
Гауптман, имевший петлицы сержанта РККА, подошел к Грунову:
– Можем ехать, господин полковник.
– Как поедем?
Хальзер не понял:
– В смысле – как?
– Я имею в виду по обычному маршруту?
– Конечно.
– Кто будет за водителей?
– Фельдфебели Денберг и Моппер.
– Но последний, как я понимаю, радист.
– Он и радист, и водитель. Вы с подчиненными в «эмке», я с Глаузером и Ройле в «ГАЗ-4». Кстати, из штаба корпуса в дивизию не могли передать, с какой по численности охраной вы выехали?
– Нет. Тем более что в штабе дивизии никому в голову не придет проверять это.
– Даже особистам?
– Даже им.
– Хорошо, тогда обмундирование ваших солдат и труп лейтенанта – в реку, дальше рассаживаемся по машинам, проходим мост и встаем.
– Встаем? Почему?
– Нам надо забрать сумки с маскировочными халатами. Думаю, они не будут лишними при переходе линии фронта.
Полковник ответил:
– Если ваши обеспечат проход как надо, могут не потребоваться.
Гауптман усмехнулся:
– Не ваши, полковник, а наши. И давайте больше не повторяться.
– Как говорят, гут, герр гауптман.
Диверсанты собрали гимнастерки, связали в узел, уложили в него камни, бросили в воду. Потащили к берегу труп Тернова, закинули в реку, забрали пистолет, подобрали автоматы, винтовки, лишние забросили в реку.
Колонна миновала мост, остановилась.
Из кузова «ГАЗ-4» выпрыгнул лейтенант Ройле. Он, как и все диверсанты, кроме Хальзера, был одет в форму красноармейца. Скрылся в кустах. Вскоре вернулся, бросил в кузов две увесистые сумки.
Хальзер подал знак Грунову, и «эмка» пошла вперед по извилистой лесной дороге.
Около шести километров проехали спокойно. С запада показалась авиация немцев: три звена «юнкерсов» под прикрытием шести «мессеров» – наверняка налет на Ломов.
С заднего сиденья Сазонов, наклонившись вперед к Грунову, спросил:
– Интересно, на этот раз уцелеет штаб корпуса?
– Это так важно?
– А госпиталь?
Полковник повернулся:
– А что за баба у тебя в полевом госпитале?
– Баба как баба: тридцать лет, медсестра, разведена, где-то на Урале двое детей у родителей. Но в постели хороша, этого не отнять.
– Потому и спал с ней?
– Ну не для того же, чтобы жениться?
– А ведь, наверное, обещал.
– Обещал, врать не буду, а кто не обещает? Бабы чувствуют, когда мужики врут, но хотят верить, потому и не отказывают. Мужику баба нужна больше, чем бабе мужик.
Дургин усмехнулся:
– Это смотря какому мужику.
Грунов прервал их разговор:
– Отставить болтовню, посерьезнее будьте, господа офицеры.
Водитель, фельдфебель Денберг, прекрасно понимавший по-русски, слушал бывших уже советских офицеров и лыбился. Поэтому полковник и оборвал подчиненных.
