– Эксперимент.
Больше ничего Шелестов не имел права говорить.
– Так, понятно. – Майор отошел вглубь леса, кивнул Сосновскому. – Посвети.
Шелестов сделал на карте какие-то пометки, наложит условную сетку, нарисовал прямоугольник.
Подошел Рейтель:
– Вы увидели, что хотели?
– Да. Один вопрос, капитан?
– Слушаю.
– Как ты считаешь, при бомбардировке в какую сторону ломанется большая часть обитателей центра.
– В овраг, где стрельбище и учебный дом. А вообще-то туда, где можно укрыться.
– Это значит, находясь в своем доме, Грунов и Краус рванут в противоположном от нас направлении?
– Да, в южном. Но им придется преодолеть непростое проволочное заграждение.
– Ограду может снести бомба или взрывная волна, да и перейти через нее не так сложно. Если не догадается в панике Грунов, то Краус сообразит, что надо резать нижние ряды проволоки или рубить их топором с пожарного щита. А это значит?
Рейтель улыбнулся:
– …что следует прикрыть это направление. Но не всей группой.
– Понятное дело. Во время бомбежки люди часто теряются и в итоге бегут не туда, куда надо. Но и окружить центр мы не можем. Некоторые участки со всех четырех сторон перекроем, но останется много прорех – выжившие гитлеровцы укроются в лесу. Сосновского отправим на юг, остальные будут здесь, я занес в условную таблицу места, где мы будем располагаться. По возможности летчики не станут бросать туда бомбы, во всяком случае, у нас будет время подготовить укрытие, хотя бы в виде окопа. Наблюдая за тем, что будет происходить в центре в момент воздушной атаки, определимся и постараемся взять Грунова, его дом я тоже пометил, как нежелательную для поражения цель.
– Экипажи не смогут работать с такой точностью.
– Это смотря с какой высоты они будут бомбить. Если с минимальной, то, возможно, и не зацепят. Нас-то уж точно. А нет – прорвемся, капитан.
– Едем обратно?
– Да. Эти координаты, надеюсь, не составит особого труда передать в центр, а вот с вариантом отхода придется поломать голову. Кстати, ты говорил, что есть на этот счет идея, которую следует проработать?
– Пока нет. Завтра займусь, вернее, уже сегодня. На проработку уйдет день, в среду проведем сеанс связи. В Москве, уверен, будут ждать полный конкретный и окончательный план работы по учебному центру «Тайфун».
Шелестов кивнул:
– Я тоже так думаю. Даже не думаю – уверен, хотя торопить не станут. Главное, успеть уничтожить объект до начала его функционирования по назначению.
– Значит, еще примерно две недели. Но лучше отработать задачу сейчас. У меня, майор, кроме взаимодействия с вами, есть еще работа.
– Понятное дело. Ты же агент стратегического внедрения.
– Идемте к машине.
В 8.20 25-го числа Рейтель подъехал к зданию гестапо.
Гауптштурмфюрер Кесгер выглядел, мягко говоря, неважно. Постоянно пил из графина.
– Хайль Гитлер, Болдер. – Рейтель вошел в его кабинет.
– Хайль. А ты, я смотрю, выглядишь молодцом. Выспался?
– Да какое там! – опустился на стул оберштурмбаннфюрер. – Лучше бы остался у проститутки до утра.
– Почему? Был бы сейчас, как я, выжатым лимоном. Ох и страстную девку подложила мне Ева. Много я повидал шлюх, но такую, как Марта, вижу впервые. После такого надо брать недельный отпуск. Вот только кто его даст…
– У меня все более прозаичнее. Девочка неплохая, если быть объективным, но не лучше Инги.
– Чего же ты сожалеешь, что не остался в борделе до утра?
– Так я хотел проверить несение службы в учебном центре, а по дороге двигатель забарахлил, два часа возился, помощи-то ждать неоткуда – закрытая зона. Так что и в центр не попал, и в борделе не поспал.
– Но выглядишь ты гораздо лучше меня.
– Каждый человек имеет свои особенности. Ты рюмку коньяка выпей, полегчает.
– Да выпил уже сто пятьдесят граммов, едва успел в туалет.
– Повтори.
– Нет. Смотреть не могу на спиртное, вот водой отпаиваюсь. К обеду пройдет, а вечером в ресторан идти.
– Ты собрался в ресторан?
– Да. Представляешь, подъезжаю сегодня к управлению, а у входа летчик стоит.
– Летчик?
– Да. И улыбается. Пригляделся, а это мой старый товарищ Леон Шварц, мы с ним еще в одном штурмовом отряде карьеру начинали, только я пошел в тайную полицию, а он стал летчиком. Сейчас гауптман.
Рейтель спросил:
– Прислали служить в Ригу? Повезло.
– Нет. Экипаж Шварца перегнал на боевой советский аэродром, который мы специально не тронули, бомбардировщик «Юнкерс».
– Бывший советский аэродром? Я о нем ничего не слышал.
– Я тоже, пока не встретился с Леоном. Оказывается, есть такой у селения Зирбе, это в двадцати километрах на северо-восток. Туда перегнали пока четыре бомбардировщика, вроде собираются сформировать эскадрилью модернизированных «юнкерсов» для прикрытия наших кораблей на море, а там черт их знает. Шварц ожидает повышение, представление на звание майора уже передано в Главный штаб люфтваффе.
Рейтель равнодушно проговорил:
– Да, редко такое бывает, я имею в виду встречи с бывшими товарищами.
– К сожалению, ты прав, но на этот раз случилось.
– Ресторан уже выбрал?
– Пойдем в «Бурживу» на улице Бривитас или Бривитас-штрассе.
– Там всегда много офицеров и начальства. «Буржива» в центре.
– Я тоже хотел куда-нибудь на окраину, но Шварца поселили рядом, на прилегающей к Бривитас улице Дзирну.
– Дзирну. Улица в готическом стиле. Старые, двух– и трехэтажные дома, уютные дворы, хорошие квартиры.
– Вот и выделила администрация будущему командиру эскадрильи временное жилье – квартиру № 4 в доме № 8.
– Как насчет борделя? Не познакомишь своего друга с девочками Евы Поднис.
– Не знаю, видно будет.
– Понятно, все зависит от количества коньяка.
– Насколько я помню, Леон почти не пьет.
– Все мы когда-то не пили.
Начальник гестапо выдавил улыбку:
– Это да. Нас воспитывали строго. Ты в центр?
– Да, надо работать.
– А я, пожалуй, уйду по-тихому домой. Высплюсь. Если что, секретарь предупредит.
– И правильно. Приведи себя в порядок. Перед очередной гулянкой. Я тоже отдохну, возможно, вообще останусь в учебном центре. Смысл кататься туда-сюда, когда можно хорошо отдохнуть в доме тех же Грунова и Крауса? Уж отдельная-то спальная комната для меня там всегда найдется.
