Летчик задумался:
– Мне нужны гарантии.
– Гарантии чего?
– Того, что моя семья в Швейцарии.
– Здесь мои слова – пустой звук, что бы я ни говорил, какое слово ни давал бы, вы мне не поверите. Убедиться, что ваша семья в безопасности, вы сможете в Москве. Вам предоставят возможность связаться с женой по дипломатическим каналам.
– А потом меня арестуют и отправят в концлагерь.
– У нас нет концлагерей. Это во-первых. Во-вторых, старший нашей группы имеет выход на наркома внутренних дел, надеюсь, фамилия Берия вам что-нибудь говорит?
– Конечно.
– Так вот, я гарантирую, что вас поместят туда, где вы не будете испытывать неудобств. Вас не арестуют. Решайте быстрее, скоро селение Зирбе.
Гауптман вздохнул:
– Я согласен. Но в захвате самолета участвовать я не буду. И стрелять в солдат охраны не буду.
– Этого и не требуется.
Впереди показались очертания аккуратных домиков селения Зирбе.
– На площадку, – приказал водителю Рейтель.
Колонна выехала на асфальтированную площадку отдыха и остановилась.
Рейтель вышел из машины. Тут же из леса появился человек в штатском. Он погладил подбородок правой рукой, показывая, что у него нет трех пальцев.
Рейтель направился к нему:
– Приветствую, товарищ Пугас.
– Здравия желаю, пан «инкогнито».
– Я от Иварса.
– Знаю. «Кюбельваген» слева на поляне за кустарником. Пришлось маскировать. Внутри два «ППШ» с дисками, две гранаты «Ф-1».
– Спасибо. Как вы доберетесь до Риги?
– О, это не проблема.
– Ну что ж, еще раз спасибо.
Рейтель повернулся к своим:
– Максим, давай людей сюда, оставь только охрану полковника и летчика.
Подошли Шелестов, Буторин и Сосновский.
Подпольщик показал место стоянки «Кюбельвагена». Буторин выгнал его на площадку.
Ремезов сказал:
– Ну, вот и все, на этом мое участие в операции «Снегопад» завершено. Дальше, майор, сами. Не забывайте: аэродром охраняется отделением солдат, а это восемь человек, вооруженных винтовками и «шмайссерами», не исключено, что у гитлеровцев есть и пулемет. Возможно, и бронетранспортер.
– Разберемся, Андрей! Спасибо за все.
– Не за что! Мне пора. Надо прибыть в центр до появления там высокого начальства и придумать легенду, почему я не пострадал. Но это уже мои дела. Вечером продублирую результат авианалета и вашу доставку до немецкого аэродрома с вербовкой летчика. И, естественно, сообщу о захвате бывшего полковника.
– Может, не будешь рисковать?
– Я осторожно.
Офицеры обнялись. Рейтель пожелал бойцам удачи и помчался на своем «Фольксвагене» обратно к догорающему учебному центру.
Шелестов распорядился:
– Пилота и предателя – на заднее сиденье «Опеля» под охрану Буторина. Я – за руль. Впереди «Кюбельваген», водитель Коган, старший – Сосновский, он же гауптман Кленце. Когану взять «Ф-1», Сосновскому держать при себе «ППШ». При выезде на аэродром сближение с охранением и атака с ходу, в первую очередь снять часовых у «юнкерсов». Это на Сосновском. Остальные работают по караульным. Особо предупреждаю: не допустить в ходе захвата повреждения самолетов. Вопросы есть? По местам!
Колонна вышла на дорогу к селению Зирбе.
Аэродром находился неподалеку. Военный городок, штаб, казармы, ангары, склады, столовая – все, что необходимо для его функционирования, было разрушенное бомбежкой. Только у полуразрушенного центра управления полетами стояли четыре бомбардировщика «Юнкерс-88». Ближе к лесополосе виднелось нагромождение изуродованных советских самолетов «И-15».
Справа показалась взлетно-посадочная полоса. Слева, на удалении триста метров, – палатка охраны и бомбардировщики.
Колонна не спеша направилась к цели.
Часовых оказалось трое. Двое непосредственно у самолетов, вооруженные винтовками, один – в обложенной мешками с песком «чаше». Из нее торчал пулемет MG.
Сосновский крикнул Когану:
– Боря, подрывай гранатой пулеметную точку, Шелестову до нее не успеть. Если они откроют огонь, нам мало не покажется – пулемет всех порвет в клочья.
– Понял.
В «Опеле» Буторин приготовил гранату, Шелестов взвел «ППШ».
Колонну увидел пулеметчик, что-то крикнул в сторону палатки.
Из нее вышли двое, один в форме фельдфебеля.
Немцы недоумевали: кого это несет? Фельдфебель разглядел Сосновского в форме гауптмана, но вот водитель почему-то был в гражданке. Людей в «Опеле» он не видел.
Ощущение опасности пришло к фельдфебелю слишком поздно. Он рявкнул, пулеметчик передернул затвор, часовые вскинули винтовки. Из палатки выскочили еще трое. У этих были при себе автоматы МР-40.
Но первыми открыть огонь немцы не решились, мысль в голове фельдфебеля о внезапной проверке караула не позволила ему дать команду открыть огонь на поражение.
А Сосновский медлить не стал. Он кивнул Когану, когда тот подъехал к «чаше» метров на пятнадцать:
– Стой, Боря! Работаем.
«Кюбельваген» резко затормозил. Сосновский вскинул автомат. Часовые у самолетов находились на открытой площадке и были хорошо видны. Он нажал на спусковой крючок, две первые очереди сняли их.
Одновременно Коган забросил «Ф-1» прямо в «чашу» пулеметчика. Прогремевший взрыв разметал по бетонке разорванные мешки, пулемет и пулеметчика. Досталось и фельдфебелю. Получив осколок в живот, он бросил автомат и рухнул на землю.
Слева от «Кюбельвагена» встал «Опель». Из него полетела граната в сторону палатки. И вновь оглушительный взрыв, за ним – крики, вопли. Осколки разлетелись во все стороны – едва не погиб сам Шелестов. Два острых куска металла пробили крыло «Опеля» в каких-то сантиметрах от присевшего за ним майора.
Буторин из-за машины расстрелял двух рванувших к лесу охранников.
Шелестов отдал команду:
– Зачистить объект!
Офицеры перебежали к палатке. Двое раненых корчились на бетонке. Их и едва живого фельдфебеля добил Буторин.
Командир группы приказал:
– Пилота сюда.
Буторин вывел бледного гауптмана.
Шелестов спросил:
– На каком самолете полетим?
Шварц кивнул в сторону полосы:
– На любом. Проще вырулить на ближнем.
– Но его могли повредить осколки. Берем крайний дальний.
– Я должен вас предупредить: кабина пилотов рассчитана на четырех членов экипажа, а нас, получается, шестеро.
