– Я до сих пор не верю, что Нинка… что ее… – внезапно всхлипнул Василий. – Сопьюсь теперь, ей-богу! Это я во всем виноват… Паршиво мы жили в последние годы! Бранились из-за ерунды, я от нее деньги прятал… Изменял даже! С аптекаршей…
– Скотина ты, Вася, – буркнул Лютиков. – Женился на хорошей женщине, а сам ее не ценил. Аптекарша против твоей Нины – бледная моль.
– Да я со злости… Отомстить хотел!
– За что же?
– Наезжала на меня Нинка, пилила и пилила…
– О покойных либо хорошо, либо никак, – перекрестился охотник.
– Слушай, Вася, ты, выходит, того… вдовец, – заявил Лютиков. – Осознал? Кончилась твоя семейная жизнь. Всё, амба!
– Никому такой лютой смерти не пожелаю…
– Главное, чтобы Полухин с Ильей не пострадали, – вздохнул доктор. – Черт их дернул на болота идти!
– Вот именно, черт дернул, – отозвался Савелий. – Мы с этим исчадием ада должны схватиться и победить! Иначе всем хана! Эта зверюга нас по одному переловит и сожрет!
– Что ты заладил, сожрет да сожрет? Подавится! Мы, чай, не кролики!
Мужчины нервно посмеивались, подтрунивали друг над другом, отвлекаясь от мрачных мыслей. Никому не хотелось представлять, что их ждет в лесу и на болотах. И сложа руки сидеть нельзя, и встретиться с чудищем страшно. Каждый по-своему переживал происходящее. Василий – особенно остро.
Доктор молча крутил руль, объезжая полные жижи колдобины.
– Вот и «Старые вязы», – объявил он, глядя на показавшийся впереди забор и выступающий над ним дом. Туманная дождевая дымка делала его призрачным, словно мираж. Каминные трубы терялись во мгле, а фигурки то ли волков, то ли собак на столбах у ворот казались зловещими предвестниками несчастья.
– Старик Полухин эту беду на нас накликал, – пробормотал Лютиков. – Надо было ему разбойничье золото присвоить?! А мы за него отдуваемся!
– Ты бы сам отказался? – покачал головой охотник. – И вообще, откуда он мог знать, как все обернется?
– Моя Нинка тут вовсе ни при чем, – тяжело вздохнул Василий. – За что ее? Золота мы с ней в глаза не видели, но все равно не убереглись… Я жену потерял, братцы!
– Лес рубят, щепки летят…
– Ах ты, любитель фольклора! Кому-то золото, а кому-то мучительная смерть и сыра земля. Да? Где справедливость?
– Может, не в золоте дело, – заметил доктор.
– Здесь лучше свернуть на проселок, минуя усадьбу, – посоветовал Савелий. – Надеюсь, не забуксуем. Глядите в оба, док!
– А что, с Ворониным разговора не будет?
– После поговорим. Взгреем его как следует… Но сначала убедимся, что Полухин с вашим другом живы и здоровы.
Антона одолевали дурные предчувствия…
Глава 43
Илья потерял счет времени. Сколько минут прошло с тех пор, как его спутник скрылся в тумане? Пять, десять? Или так невыносимо медленно протекали секунды?..
Тук-тук-тук, – нарушая зловещую тишину, стучали капли по непромокаемому плащу.
У Ильи затекли руки и палец на спусковом крючке, при этом началась дрожь в коленках. Мысли приходили самые мрачные. Взгляд его был прикован к проему между деревьями, где висела молочная дымка.
«Получился бы неплохой кадр, – машинально отметил он. – Черт, кажется, я влип. Что делать, если Полухин больше не появится? Вдруг он нарочно завел меня в глубину трясины и бросил на произвол судьбы?.. Сам я не выберусь отсюда! Я не знаю дороги!»
Его охватила паника, которая нарастала с каждым мгновением. Сердце его колотилось где-то в горле, голова закружилась, тело повело в сторону. Внезапно завесу тумана разрезал ослепительный проблеск молнии, громыхнул гром такой силы, что у Ильи заложило уши.
В тот же миг из озаренной вспышкой света мглы вынырнула темная туша, на ходу приобретая очертания обросшего шерстью чудовища. Вид его был столь ужасен, что Илья оцепенел. Отвратительным смрадом дохнул зверь, раскрывая громадную пасть; сверкнули острые, как бритва, клыки…
– А-а-а-аааа! А-а-ааа! А-аа-аааааааа!
Должно быть, так кричит солдат, бегущий на амбразуру вражеского дзота. Илья слышал собственные вопли как бы со стороны. Палец его дважды инстинктивно дернулся, и прогремели два выстрела. Пули впились в голову адского монстра, но тот продолжал двигаться по инерции вперед…
Илья от страха прирос к месту и не мог пошевелиться. Смерть в виде кошмарной зловонной твари неумолимо приближалась к нему, а он был не в силах даже попятиться. О том, чтобы перезарядить ружье стрелок и не думал! Его сознание оцепенело так же, как и тело. Все, на что Илье хватило духу, это застонать и зажмуриться. Какое-то отдаленное десятое чувство подсказало ему, почему приговоренным перед казнью надевают на голову мешок или повязку. Чтобы несчастный не умер раньше, чем казнь осуществится!
«Господи! – мысленно взмолился Илья. – Господи, помоги!»
Рядом с ним сопело и возилось что-то огромное, лохматое, шлепая лапами по грязи, дыша тленом и гнилью…
Илья попрощался с жизнью. Она не пролетела лентой перед его внутренним взором, как пишут в книгах, а словно рассыпалась на мириады мелких картинок, осколков, брызг. Сердце остановилось, ноги подкосились, воздуху не хватало…
Чвак… чвак… Плюх!.. Короткий надрывный вой пронесся над болотами. От этих звуков кровь застыла в жилах Ильи, волосы на голове зашевелились. Он выпустил из рук ружье и сдался на милость судьбы.
Плюх! Плюх!.. Плюх!.. Чвак-чау… чвак… бульк…
Илья ждал смерти, а она все медлила. Правду говорят, что ожидание казни хуже самой казни. Наконец он приподнял веки и ужаснулся. Чудовище завалилось на бок и отчаянно барахталось в зеленом озерце трясины. Бульк-чау… буль-буль-буль… Топь быстро и жадно засасывала косматую тушу, на поверхности торчала верхняя часть туловища и морда с высунутым красным языком…
– У-у-ууууу!.. У-у-у-ууу!.. – отчаянно взвыл монстр, погружаясь в зыбкую черную жижу. – У-у-ууу-у-уу…… У-ууу… У-у-уууууу!
Это были истошные крики погибающего зверя. Илья все-таки попал в него, но ранения оказались не смертельными. Тем не менее пули произвели определенное действие: оглушили чудище, причинили боль, сбили с толку… И оно угодило в трясину. А та свое дело знала…
Зачарованный жутким зрелищем человек наблюдал, как зверь бился, мучительно вытягивал шею и вздымал жидкую грязь, но борьба была неравной. Болото не собиралась отпускать богатую добычу. Оскаленная пасть монстра жадно хватала воздух, потом ушла вниз, еще раз показалась над взбаламученной грязью… и окончательно погрузилась в раскрытую глотку трясины. Топь плотоядно вздохнула и выпустила на поверхность пузырьки воздуха… Буль-буль-буль… буль… буль…
Все затихло. Маслянисто-зеленая пленка сомкнулась и еще некоторое время колыхалась, напоминая о разыгравшейся драме. Моросил дождь, шептались камыши, в небе висели тучи… словно ничего и не было.
