– Виктор….
– Витя….
Ирина и Игорь одновременно произнесли его имя. Каждый пребывал в легком шоковом состоянии. Ирина ничего не понимала. Может, у Бехтерева температура и он бредит?
Он отпускает её! Эти слова раскаленным жезлом жгли сердце девушки. Она боялась поверить в происходящее. Нет, нет, она, наверное, спит, и всё это ей снится. Не более…
– Я ещё не закончил, – уже медленнее и отчего-то спокойнее начал говорить Бехтерев. Самое трудное осталось позади. – У вас будет около суток, чтобы убраться отсюда. Этого времени должно хватить. Затмитский…. Игорь, вы не должны ехать ни в Москву, ни в другой западный город. Восток идеальный путь к отступлению. Доберетесь до границы, а там сообразите по обстоятельствам. Бегите за границу. Англия, Франция или Америка. Не важно куда, – он снова подошёл к сейфу и достал оттуда небольшой черный мешочек. – Здесь изумруды и золото. Этого вам должно хватить на первое время.
Ирина почувствовала, как её начинает бить мелкая дрожь. Боже, нет, это не сон. Это реальность. Жгучая, непоправимая реальность. Она хотела что-нибудь сказать, но у неё не было сил.
– Но почему?… Почему, Витя? – Затмитский успокоился, его злость мгновенно улетучилась.
Ему предлагали предать Родину. Предлагали открыто и прямо, без претензий на высокие чувства. Он должен был отказаться от всего, во что верил с ранних лет. Уехать из страны, забыть, кем он был до этого момента, и начать жизнь с нового, совершенно чистого листа. А взамен предлагали любимую женщину.
Стоило ли все это её?!
Ответ был – да!! Да, черт возьми! Стоило!
У Затмитского кружилась голова от нахлынувших чувств. Он боялся, что сейчас Виктор скажет, что пошутил, что это нелепый розыгрыш, а Ирина рассмеётся за его спиной.
Виктор подошёл к ним ближе, и уже не смотря на Затмитского, а только на Ирину, признался:
– Я болен. Смертельно болен. Мне осталось жить не более двух-трех месяцев. Потом…. Потом всё. И я не хочу, чтобы…, – он впервые запнулся, и от его заминки стало страшно не одной Ирине. – И я не хочу, чтобы после моей смерти с Ирой случилось непоправимое. Не надо строить иллюзий, как только меня не станет, её тотчас разорвут на части. И ты, Затмитский, ничего не сможешь сделать. Не ты один смотришь на неё жадными глазами, не думай, я всё замечал и видел. Так что…. Пока я в силе, уезжайте. Так будет лучше для всех. И я буду спокоен. По крайней мере, буду знать, что с Ирой всё в порядке.
Ирина закричала. Закричала по-бабьи, с надрывом. А потом, точно опомнилась и зажала рот рукой. Посмотрела затравленно на мужчин и резко, глотая слова, выдавила:
– Игорь, выйди…. Да что ты стоишь, выйди, я сказала! Пожалуйста….
Затмитский вышел, чувствуя, что ноги его не слушаются.
Виктор и Ирина остались наедине.
– Ира, не надо…, – грозный начальник, чьих сдвинутых бровей опасались многие офицеры, растерялся и не знал, что сказать.
А Ирина, не помня себя, упала на колени и обхватила тонкими, прозрачными руками ноги мужчины.
– Витя, Витенька, родной, я люблю тебя…. Нет, Витя!.. Как же так…. Ты не умрешь! Ты не болен! Витя, я люблю тебя!.. – она рыдала в голос, целуя колени и ноги стоящего, точно каменная статуя, мужчины. – Спасибо, я…. У меня…. Боже, Витя, почему так?… Я не хотела, правда, не хотела….
– Ирина, перестань…
У Бехтерева сорвался голос. Глаза увлажнились.
– Не могу!!! Понимаешь, я не могу!! Ты для меня всё!.. Я никогда не думала…. Правда, не думала…. Витя, ты мне веришь…..
– Ирка, да перестань же….
– Я люблю, люблю тебя! – она шептала эти слова, точно завороженная. Глаза застлала необратимая тьма. – Ты меня слышишь? Как же так?…. Господи, да почему?… Я не оставлю тебя, слышишь меня? Ты слышишь?
Виктор больше не выдержал и тоже опустился на колени, рухнул к ногам любимой женщины. Та продолжала рыдать, жадно покрывая его лицо поцелуями.
– Перестань…. Перестань…, – бормотал он, а сам жадно ловил каждый её поцелуй, каждое её прикосновение. Мимолетное. Страстное. Вечное. Жадное.
Он говорил себе, что последний раз ничего не изменит, что он имеет право на прощальное прикосновение. Что он заслужил его кровавой раной в сердце.
А Ирина всё продолжала рыдать, не помня себя. Что-то надломилось в ней в тот момент, когда она поняла, что затеял Витя. В душе возродилась трепетная надежда, которую она гнала последние годы.
– Витя….
– Девочка моя….
Она рванула на себе платье и притянула мужчину. Это была первоначальная животная страсть, страсть последней ночи, где смешались любовь и вожделение, слезы и пот, отчаяние и надежда, боль и наслаждение. Где рвали жилы и стонали мышцы, где тела взлетали к небесам и с грохотом падали в бездну, где тьма переставала быть тьмой, а свет резал глаза. Где мужчина впервые познавал женщину, а женщина растворялась в железных оковах страсти. Стоны порождали крики, и, казалось, нечеловеческое рычание. Его мольбы перерастали в её угрозы, а движения становились всё более яростными.
А за тонкой дверью в соседней комнате стоял бледный Затмитский. Игорь сжимал кулаки. На висках от внутреннего напряжения проступили синеватые жилы. Он слышал каждый стон Ирины, каждый крик Бехтерева.
И ему хотелось сейчас же ворваться в комнату, и оттащить переплетенные тела друг от друга. Теперь Ирина принадлежит только ему! И только он имеет право прикасаться к ней!
От бессилия Игорь оперся рукой о стену. Сейчас всё кончиться…сейчас всё кончится…. Да когда же это кончится?!
Они оба молчали.
Ирина медленно, дрожащими руками поправила платье. Она боялась посмотреть на Витю, встретиться с ним взглядом. За какие-то жалкие, несчастные минуты этот мужчина стал ей дороже, чем за те полутора года, что они прожили вместе.
Он дал ей свободу.
Единственное, о чем она мечтала. О чем постоянно неотрывно грезила.
Теперь она сможет сделать свою жизнь подобно той, что читала в книгах. Опять-таки из библиотеки Бехтерева.
Ирина поднялась на ноги. Её пошатывало. Виктор стоял в стороне, спиной к ней.
– Иди, – коротко сказал он, не поворачиваясь. Он боялся, что если увидит её глаза, то не сможет отпустить.
Ирина крепко зажмурилась, в горле стал ком.
– Спасибо, – прошептала она. – Спасибо тебе…
– Иди, Ирина, – уж шепотом попросил Бехтерев.
И она всё поняла. Выбежала из комнаты и с шумом закрыла за собой дверь.
Виктор обеими руками оперся об стол, его плечи тряслись.
Игорь негромко сказал:
– Я зайду за тобой через час. Будь готова.
Одна волна накатывала на другую и с легким шумом разбивалась о борт корабля. Океан нежно нашептывал свои истории вечности, и вечность улыбалась, слушая старые сказки неугомонного ворчуна. Ночь была теплой и звездной. Ни одно облачко не смело нарушить покой.
