Ирина несколько раз ловила на себе задумчивый взгляд друга и никак не могла понять, что он мог означать.
– Что-то случилось? – поинтересовалась она, когда они подходили к дому.
– Нет, а с чего ты взяла? – Толя остановился и повернулся к девушке.
Та пожала плечами.
– Не знаю, ты какой-то странный сегодня.
– И в чем же проявляется моя странность, – в голосе Анатолия послышались резкие нотки, которых раньше Ирина не замечала.
– Да говорю же, не знаю. Знала бы, не спрашивала. Ой, смотри, кажется, опять дождь начинается, – Ирина вскинула лицо к верху и подставила ладошки крупным каплям.
– Да, верно.
– Пошли в подъезд! Бегом! – она весело засмеялась и, схватив Толю за руку, потянула его вслед за собой.
Расставаться не хотелось. Запоздалые прохожие спешили укрыться по домам-норкам, и улица быстро опустела. Они молча стояли, их плечи соприкасались, и каждый смотрел на косые полосы дождя, на лопающиеся пузырьки на асфальте.
Внезапно Ирина почувствовала, как Анатолий обхватил её плечи и развернул к себе. В подъезде было темно, и она не видела выражение его глаз.
– Ирина, ты права, права, – заговорил он, и его пальцы сжались. – Я не хотел тебе говорить раньше, боялся, что ты расстроишься, но не имеет смысла больше скрывать. И уехать, ничего тебе не сказав…. Я не могу так поступить с тобой.
Ирина замерла.
– Уехать? О чем ты говоришь?
– Ира, Ирочка, я военный человек! Я не хозяин своей судьбы, куда мне скажут, туда я и поеду.
У Ирины пересохло во рту, а голова слегка закружилась.
– И куда ты должен уехать? – медленно проговорила она.
– Владивосток. Меня распределили туда.
– И на долго?
– Три года, как минимум.
Ирина замолчала, у неё не было слов, чтобы продолжить разговор. В голове бились две мысли: сейчас он скажет, что любит её и позовет поехать с ним, или… или ей придется пожелать ему доброго пути. И Ирина отчаянно боялась, что Толя выбрал для себя второй вариант.
Она покачнулась и оказалась прижатой к холодной бетонной стене общежития. Анатолий стоял рядом.
– Ты расстроилась, да, Ирочка? – он ласково дотронулся до её щеки. – Я понимаю, но ничего не поделаешь. Ты не представляешь, как мне жаль….
Ирина всё поняла. Точка. Кажется, она проиграла. Поставила не на того короля. Проклятье!
– Да, мне тоже, – тихо сказала она и вздохнула.
– Всё будет хорошо, – сказал Анатолий и сделал шаг в её сторону. Теперь они стояли практически вплотную, и Ирина чувствовала на своих волосах его дыхание. Отчего-то ей стало неуютно. – Знаешь, я даже рад, что сейчас пошел дождь, и у нас появилась возможность побыть наедине. Я давно хотел тебе сказать…. Подари мне эту ночь! Я хочу, чтобы мы её провели вместе! Только ты и я….
От изумления Ирина в первое мгновение даже не поняла, о чем идет речь. А когда поняла, то…
– О чем ты говоришь? Да как у тебя язык повернулся такое мне сказать? Я что, похожа на гулящую? Тебе не стыдно? – набросилась она на него.
Даже в темноте ей удалось увидеть, как тонкие губы Толи скривились в недоброй ухмылке.
– Ты не гулящая, согласен, ты дочь гулящей, а здесь разница небольшая, – его голос изменился до неузнаваемости. – Или ты думала, что я ничего не знаю? Хотя нет, ты думала, что у нас с тобой роман, что я позову тебя замуж, – тут он рассмеялся, и от его смеха у Ирины по телу пробежали мурашки.
Она огляделась по сторонам и поняла, что находится в ловушке. Голова просветлела, романтический настрой прошел. Перед ней снова стоял Толька Окошев, её давний недруг. Но сейчас он превышал её и в росте, и в силе, к тому же темнота, и тот факт, что они спустились за лестницу, играли против неё.
– Сволочь, – четко выплюнула она и попыталась обойти его, но не тут-то было.
– Всегда к твоим услугам, милая, – Окошев схватил её лицо и впился губами в мягкий девичий рот.
От отвращения и страха Ирина принялась отчаянно сопротивляться. Она не позволит себя изнасиловать! Ни за что!
Она замотала головой из стороны в сторону, вцепилась руками в волосы насильника и попыталась отодрать его от себя. В ответ получила сильную затрещину, в глазах помутилось, земля покачнулась под ногами. Цепкие руки проникли под легкое платье. Кричать не имело смысла, да Ирина не пережила бы позора. Соседи будут рады увидеть её унижение, она не строила иллюзий. Боль и злость придала ей сил, она потом сама удивлялась, откуда они у нее взялись. Окошев не ожидал такого отчаянного сопротивления, он рассчитывал на быструю и легкую победу, ему и так пришлось провозиться с этой дурочкой больше месяца, поэтому, когда жертва вырвалась и ринулась вверх по лестнице, а он схватил пустой накаленный воздух, из его груди вырвался рык разозленного зверя.
– Ты пожалеешь, маленькая сучка! И горько….
Угроза растворилась в пустом подъезде.
А Ирина неслась по лестнице с сердцем, готовым выпрыгнуть из груди. Она не верила в подобную удачу. Неужели она вырвалась? Перед её глазами до сих пор стояло перекошенное лицо Окошева.
Дверь была не заперта на ключ, и Ирина с шумом ворвалась в комнату. Катя не спала, сегодня она с работы принесла домой пишущую машинку и печатала бумаги. Когда дочь вбежала в комнату, она подняла голову и оторвалась от работы.
– Ирина? Что случилось? Ты бледная….
Ирина прижалась спиной к двери и попыталась восстановить шумное прерывистое дыхание.
– Мама, ничего….
– Как это ничего? – Катя поднялась из-за стола и приблизилась к дочери. – Ты вся дрожишь! Что случилось, я спрашиваю? Не пугай меня! Расскажи же!
– Окошев…. Он пытался… пытался обидеть меня, – Катя вздрогнула. – Я вырвалась, а он остался там, внизу! Мама, посмотри в окно, он ушел?! Пожалуйста, посмотри, я боюсь!
Катя бросилась к окну и увидела высокую прямую фигуру, которая быстро пересекала двор.
– Да.
– Боже….
Ирина прошла в комнату и рухнула на кровать. Сил не было даже на то, чтобы умыться или заплакать. Её по-прежнему трясло. Катерина помогла ей раздеться и лечь, она заботливо укутала девочку, подогнув под свернувшуюся калачиком фигурку, одеяло.
Неужели её дочь расплачивается за грехи матери? Да за что же это, а? Ведь Катя пыталась выжить! Просто выжить! Она рухнула за стол, где вспорхнули и в беспорядке спилотировали институтские бумаги. Её тело сотрясалось от беззвучных рыданий. Кто, скажите, кто сказал, что красота приносит счастье? Грешна она, чего уж тут скрывать, а теперь и Ирка страдает! Ведь красивая бестия выросла, ох, какая красивая. И мужики вокруг вьются. А глупая ещё, бестолковая, многого не понимает и мать не слушается.
