Увы, фрески купола Святой Софии не сохранились до наших дней: они были уничтожены вражеским снарядом в годы Великой Отечественной войны. И в полном соответствии с древней легендой, вместе с гибелью образа Спаса, разжавшего так свою десницу, оказался разрушен до основания и весь Новгород. Ныне исследователи могут судить о древнейшей росписи Софийского собора лишь по чудом уцелевшим фрагментам - изображениям архангелов и пророков, остаткам фона и нимба утраченной фрески Вседержителя в главном коле храма и фреске Константина и Елены в Мартирневской паперти.
Согласно «Сказанию о Святой Софии», церковь расписывали мастера-греки, приехавшие из Константинополя. Исследователи, однако, обнаруживают на стенах Софийского собора надписи-граффити, которые предположительно могут считаться автографами художников, принимавших участие в росписи храма. Среди них одни только русские имена: Георгий (Гага?), Сежир, Олисей, а также Стефан, Микула (Явдята?), Радко146; впрочем, установить точно, действительно ли эти люди были иконописцами и кто из них мог работать в середине XI века (если тогда вообще производились работы по росписи Софийского собора), едва ли представляется возможным.
Но даже если работы по украшению храма, в соответствии со «Сказанием о Святой Софии», действительно начались еще при епископе Луке в 50-е годы XI века, вскоре они были прерваны и возобновлены лишь в начале XII столетия, о чем определенно сообщают летописи. Полагают, что это объяснялось непростой ситуацией, сложившейся в Новгороде в середине XI века: вскоре после завершения строительства Новгородской Софии умер князь Владимир Ярославич, а несколькими годами позже попал в опалу и был заточен в Киеве новгородский епископ Лука. Все это, наверное, не могло не отразиться на судьбе храма 147.
Князь Владимир Ярославич скончался 4 октября 1052 года, в воскресенье, в Новгороде, в возрасте всего тридцати двух лет. «… И положен был в Святой Софии, которую сам созда», - сообщают летописи; Гробница князя Владимира стала первой, но далеко не последней в усыпальнице Новгородской Софии; вскоре здесь же, в Рождественском приделе собора, может быть, даже в том же деревянном саркофаге, что и Владимир, нашла упокоение его супруга148.
Местное празднование князю Владимиру Ярославичу как чтимому новгородскому святому было установлено в 1439 году. «Того же лета, - читаем в Новгородской Первой летописи, - архиепископ Еуфимии (Евфимий П Вяжищский. - А. К) позлати гроб князя Володимера, внука великага Володимера, и подписа; такоже и матери его гроб подписа, и покров положи, и память им устави творити на всякое лето месяца октября в 4 [день]»149. При этом мощи князя Владимира были переложены в новую гробницу, установленную в Корсунекой паперти Софийского собора; в старую же поместили останки новгородского князя Мстислава Ростиславича Безокого, умершего еще в 1178 году150. В первой трети XVII века мощи князя Владимира переложили в каменную гробницу, а в 1654 году, при новгородском митрополите Макарии, перенесли на новое место, где они покоятся и ныне, - в восточной арке Мартирневской паперти: «И над ними устроиша комары каменные, сии речь своды»151.
После князя Владимира остался сын Ростислав, впоследствии прославившийся как один из самых бесстрашных, деятельных и в то же время совестливых русских князей XI века*. Однако ему не повезло. Смерть отца при том, что в живых оставались его многочисленные дядья-Ярославичи, исключила четырнадцатилетнего Ростислава из числа тех князей, которым должны были достаться уделы в Русской земле после смерти Ярослава Мудрого. Таков был обычай, и в соответствии с этим обычаем Ярослав Владимирович не стал сажать своего внука на освободившийся новгородский престол, но перевел туда своего следующего по старшинству сына Изяслава. [* Согласно родословию князей, включенному в Воскресенскую летопись (XVI век), Владимир имел еще одного сына - Ярополка, однако его имя в других источниках не упоминается 152].
Глава одиннадцатая
МЕЖДУ ЗАКОНОМ И БЛАГОДАТЬЮ
На рис. - медный змеевик-оберег. XI-XII века.
Лицевая сторона.
Среди многих событий 1044 года, отмеченных летописями, одно, наверное, более других должно было запомниться киевлянам - хотя бы в силу своей необычности. «В лето 6552 (1044/45), - рассказывается в «Повести временных лет», - выгребоша (то есть извлеки из земли. - А. К) двух князей, Ярополка и Олега, сынов Святославлих, и крестили кости их, и положили их в церкви Святой Богородицы»1.
Ярополк и Олег были родными братьями отца Ярослава, князя Владимира Святославича. Они приняли смерть еще в 70-е годы Х века, став жертвами развязанной ими же междоусобной брани: Олег погиб в битве с Ярополком близ древлянского города Вручего, когда при отступлении войска в результате давки под тяжестью бегущих людей и мечущихся лошадей проломился мост через окружавший город ров; Ярополк принял смерть спустя несколько лет, в ходе войны с Владимиром, - обманом завлеченный во дворец своего брата, он был поднят на мечи наемниками-варягами, находившимися на службе у Владимира*. Где был погребен Ярополк, летописец не сообщает; скорее всего, в самом Киеве или, может быть, в окрестностях города, близ одного из загородных дворцов Владимира. Олега же похоронили с честью в Древлянской земле; «И есть могила его и до сего дня у Вручего», - писал киевский летописец в XI веке2. И вот теперь кости обоих князей-язычников были извлечены из земли и после посмертного крещения - исключительный случай в истории древней Руси! - положены в Киевской Десятинной церкви, где к тому времени уже покоились останки их бабки, первой русской правительницы-христианки княгини Ольги, а также их брата (и убийцы Ярополка!) Владимира. [* По летописи, князь Олег Древлянский погиб в 977 году. Смерть Ярополка летописи датируют 980 годом, однако судя по дате, приведенной в «Памяти и похвале князю Владимиру» Иакова мниха, Ярополк погиб двумя годами раньше, летом 978 года].
Так спустя более полувека после кончины князья Яро-полк и Олег Святославичи были формально причтены к христианству - именно в этом заключался смысл действа, совершенного Ярославом. Вероятно, он исходил из того всем известного факта, что оба князя воспитывались своей бабкой Ольгой, то есть, несомненно, в христианском духе, а значит, лишь трагическая гибель не дала им возможности еще при жизни приобщиться к христианской вере, как приобщился к христианской вере их единокровный брат Владимир, Креститель Руси. Перенося их тела в основанную Владимиром Десятинную церковь, ставшую усыпальницей княжеского рода, Ярослав как бы достраивал ряд христианских правителей Киевского государства, начатый Ольгой, удревняя тем самым христианскую историю Руси на несколько десятилетий, и устранял ту незримую пропасть, которая отделяла Русь языческую от Руси христианской. Несомненно, он думал при этом и о самих князьях, погибших в язычестве и обреченных потому на вечную муку «В геенне огненной», - по его убеждению, посмертное крещение даровало спасение и вечную жизнь точно так же, как настоящее, прижизненное, совершенное в купели «пакы бытия». В эпоху ожиданий близящегося конца света, когда Господь «будет судить живых и мертвых» (2 Ти. 4: 1), это было еще и проявлением трогательной заботы князя об умерших не своей смертью родичах.
