Глеб, вероятно, не был отроком в нынешнем смысле этого слова, но агиаграф изображает его таковым, изображает для того, чтобы усилить ощущение несправедливости содеянного. Он изображает Глеба безвинным агнцем, закланным на жертвеннике греха и злобы, подобно тому, как с непорочным Агнцем сравнивается в Евангелиях Христос. И тем ужаснее роль окаянных убийц, не устыдившихся жалостливых слов своей жертвы.
Со слезами на глазах молился Глеб Господу, когда один из убийц, некий Горясер, повелел зарезать святого князя. Наверное, не случайно имя этого окаянного прислужника Святополка сохранилось в памяти потомков. Слишком уж красноречивым показалось оно составителям княжеских житий. В самом деле, в нем и горе, и горечь, и горящая сера - воистину оно достойно стать именем приелумка преисподней. Это одно из множества говорящих имен русской истории - увы, наполненной подобными именами злодеев и убийц. Автор приводит и другое имя - непосредственного убийцы Глеба. Среди слуг князя находился повар (или «старейшина поваром», как уточняет Нестор) - некий Торчин. Очевидно, он был торком (гузом), представителем тюркского кочевого народа, жившего за Волгой. Русские в то время не враждовали с торками; напротив, еще отец Ярослава князь Владимир вступил в союз с ними и вместе воевал против Волжской Болгарии и, вероятно, Хазарии. Именно Торчину Горясер и приказал немедля исполнить свое повеление: «Возьми нож свой, зарежь господина своего, тогда сам избежишь злой смерти!» Торчин отнюдь не захотел уподобиться блаженному Георгию, одному из защитников святого Бориса, но предпочел сохранить свою жизнь - пусть и ценой чужой жизни. Он ухватил святого за голову и умелым движением мясника перереза ему гортань. И повар, выступающий в роли убийцы, и выбор орудия убийства - поварского («овчя») ножа - вновь знаменуют жертвенность этой смерти.
«И закла… яко агня (агнца. - А. К) непорочна и незлобива… И принесеся жертва чиста Господеви, и взыде в небесныя обители к Господу, и узре желанного своего брата, и восприяста (Борис и Глеб. - А. К.) венцы небесныя, их же и возжелали, и возрадовались радостию великою неизреченною…»
Смерть блаженного князя случилась 5 сентября, в понедельник. Тело его бросили на берегу, там же, где было совершено убийство. «И положили его в дубраве, между двумя кадами (колодами. - А. К), и прикрыли, и рассеки кораблец его, и отошли убийцы злые»35. Здесь, в безвестности, и пребывало тело святого князя в течение долгого времени, пока Ярослав не повелел перенести его в Вышгород и похоронить с честью возе гробницы Бориса. Так соединились тела святых братьев, как соединились в небесах и безвинные души…
Приблизительно к этому же времени - второй половине 1015-го или 1016 году - относится убийство еще одного сына Владимира - Святослава, княжившего в Древлянской земле. «Святополк же сей окаянный и злый убил Святослава, послав в горы Угорские, когда бежал тот в Угры», - рассказывает летописец36. «Угры» - Венгрия; «горы Угорские» - Карпаты.
Причины и обстоятельства гибели Святослава остаются не вполне ясными. «Святополк… послал тотчас на Святослава Древлянского и велел его убить, понеже оной имел удел свой ближе всех ко Киеву», - писал по этому поводу В. Н. Татищев37 Однако едва ли одна только близость Древлянской земли к Киеву двигала Святополком. Отметим важное обстоятельство: Святослав устремился в Венгрию - может быть, потому, что находился в свойстве с правителями этой страны (что предполагал тот же Татищев38). Но с Венгрией, несомненно, был каким-то образом связан и князь Борис Владимирович, среди слуг которого, напомню, имелись, по крайней мере, три «угрина». Возможно, бегство Святослава в Венгрию имело целью создание некой коалиции, направленной против Святополка и его покровителя Болеслава Польского; возможно также, что создание такой коалиции предполагал еще Борис. В этом был прямой расчет - в то время Венгрия находилась в прочном династическом союзе с Германской империей, в свою очередь, воевавшей с Польшей: король Венгрии Стефан (Иштван) I был женат на Гизеле, сестре императора Генриха II, главного врага Болеслава. Но Святославу не удалось достичь Венгрии - в Карпатских горах его настигли и убили сторонники Святополка.
Из поздних русских летописей известно, что у Святослава имелся сын по имени Ян39 Однако о судьбе его источники умалчивают. Умер ли Ян Святославич еще до начала братоубийственной войны, погиб ли вместе со своим отцом в Карпатских горах, или нашел пристанище в Венгрии или какой-нибудь другой европейской стране - этого мы не знаем; но одно можно сказать уверенно: в последующих событиях русской истории его участие никак не проявилось.
В отличие от Бориса и Глеба князь Святослав не был причтен церковью к лику святых. Трудно сказать, чем это объясняется: обстоятельствами ли его гибели, или (что кажется более вероятным) тем фактом, что его останки так и не были найдены и затерялись где-то в Карпатах.
Что же касается антипальской коалиции, о создании которой, кажется, пекся Святослав, то ей суждено было возникнуть значительно позже, уже после того как князь Ярослав Владимирович занял Киев, одолев Святополка. Впрочем, об участии Венгрии в этом союзе можно говорить лишь сугубо предположительно (см. ниже). Но вот германский император - правда, на относительно короткое время - определенно сделается союзником Ярослава.
Глава пятая
ВОЙНА СВЯТОПОЛК ОКАННЫЙ
На рис. - родовой княжеский знак Святополка Ярополчича (Владимировича).
Сребреник Святополка. Оборотная сторона.
Между тем Новгород жил в ожидании предстоящей войны. Город был переполнен ратными людьми, оружием и припасами. Новгородцы и пришлые варяги все еще настороженно относились друг к друг, памятуя о кровавой резне, учиненной летом 1015 года. Но Ярославу удалось добиться временного примирения между ними. Как мы помним, и те и другие выразили готовность биться под его стягами против Святополка, а значит, вынуждены были терпеть взаимное соседство. Наверное, урок, преподанный новгородцами, пошел впрок, и скандинавские наемники уже не пытались открыто хозяйничать в городе.
Кажется, новгородский князь по-прежнему не спешил. Судя по не вполне ясным свидетельствам древнерусских источников, весь конец 1015 года и большую часть следующего 1016-го он кропотливо собирал свое войско и готовил его к предстоящим битвам1.
Численность этого войска по-разному называется в источниках. Автор «Повести временных лет» говорит о громадной рати, превышающей 40 тысяч человек: «И собрал Ярослав варяг тысячу, а прочих 40 тысяч, и пошел на Святополка»2. Но это, наверное, заведомая неточность. Гораздо правдоподобнее выглядят цифры, которые приводит автор Новгородской Первой летописи: «И собрал (Ярослав. - А. К) воинов 4 тысячи: варягов тысячу, а новгородцев 3 тысячи»3.
Как видим, скандинавские наемники пребывали в явном меньшинстве. Но зато они имели славу лучших воителей в Европе. Перед отрядами викингов трепетал и Восток, и Запад тогдашнего мира. Отлично вооруженные и экипированные, прекрасно владевшие боевым оружием - особенно мечом и топором, они, по замыслу Ярослава, должны были еще до начала битвы сломить воинский дух киевлян и прочих союзников Святополка, в дружине которого также имелись варяги, хотя и в значительно меньшем количестве. Поэтому Ярослав не скупился на денежные средства (а особенно на обещания), призывая к себе на службу воинов из скандинавских и прибалтийских земель.
