При крещении княжичи получили вторые, христианские имена. В древней Руси они почти не употреблялись в обычной жизни, поэтому мы знаем лишь некоторые крестильные имена сыновей Владимира. Так, будущие князья-мученики Борис и Глеб получили имена Роман и Давыд, Святополк был наречен Петром, Мстислав - вероятно, Константином. Ярослав получил при крещении имя Георгий, данное ему в честь святого мученика, жившего в III - начале I века и принявшею мученическую смерть при римском императоре Диоклетиане.
Со временем великомученик Георгий станет одним из наиболее почитаемых святых на Руси. Широкое распространение в древнерусской письменности получат его Житие, а также сказания о его многочисленных посмертных чудесах, совершенных им в Византии и славянских землях. Духовный стих о «Егории Храбром», возникший в народной среде, сделает святого Георгия освободителем и устроителем всей Русской земли17. Но самым популярным на Руси станет, конечно, знаменитое «Чудо святого Георгия о змие и о девице» - увлекательная сказочная повесть, переведенная с греческого языка и рассказывающая о победе юноши Георгия над чудовищным змием, жившем в трясине близ некоего города Ласии (или Лаосии) и пожравшем одну за другой местных девушек. Георгий одолел змия не оружием, но силой честного креста и тем самым спас от неминуемой смерти дочь правителя города царевну Елиславу. Жители города, пораженные чудом святого, уверовали в Христа и крестились. Так святой получил еще одно имя, под которым был прославлен и в греческих, и в славянских землях, - Георгий Победоносец.
Князь Ярослав, несомненно, хорошо знающий Житие своего небесного покровителя. Память святого Георгия праздновалась Церковью 23 апреля, и этот день Ярослав, наверное, старался проводить в храме, отмечая его как свой особенный личный праздник. Образ Победоносца, победителя свирепого и отвратительного чудовища, впоследствии будет вдохновлять его на ратный подвиг.
Но это в будущем. Пока же отрок Ярослав пребывал в Киеве, где разворачивались поистине судьбоносные для Руси события.
Мы не знаем, был ли Ярослав непосредственным очевидцем всеобщего крещения киевлян в водах реки Почайны18, о котором рассказывают летопись и различные редакции Жития князя Владимира. Но он, конечно, знал о том, что его отец разослал по всему городу глашатаев, которые должны были явить народу повеление князя: «Если кто не придет завтра на реку - богат ли, или убог, или нищий, или раб - да будет противник мне». Это открытое провозглашение христианства княжеской верой, а отказывающихся принять крещение - личными врагами князя, наверное, сыграло определяющую роль в судьбе киевлян, а затем и всего Русского государства. Впоследствии очень точно выразит эту сторону Крещения Руси современник и сподвижник Ярослава Мудрого киевский митрополит Илларион в своем знаменитом «Слове о законе и благодати»: Владимир повелел креститься всей земле своей, «чтобы… всем быть христианами: малым и великим, рабам и свободным, юным и старцам, боярам и простым людям, богатым и убогим. И не было ни одного противящегося благочестивому повелению его, даже если некоторые и крестились не по доброму расположению, но из страха к повелевшему сие, ибо благочестие. его было сопряжено с властью»19.
И действительно, повинуясь княжескому призыву, множество киевлян - «Люди всех возрастов: мужи, и жены, и младенцы» - сошлись на берег «русского Иордана» (как впоследствии будут именовать реку Почайну), где их уже ждали «царицыны и Корсунские попы», чтобы совершить надлежащие обряды и прочитать положенные молитвы. Люди, выходившие из речного потока, конечно, не могли измениться в одночасье; большинство из них едва ли понимало смысл совершенного над ними обряда. И тем не менее это событие коренным образом изменяло и их жизнь, и, особенно, жизнь их детей и внуков, жизнь всех последующих поколений русских людей.
Сыновья Владимира были тогда еще детьми: даже старшему из княжичей едва ли минуло одиннадцать лет. Они находились как раз в том возрасте, когда новое воспринимается легко и естественно, когда человек впитывает новые ощущения и впечатления, легко приспосабливается к изменившимся обстоятельствам жизни, когда закладываются основы мировоззрения. Стоит ли удивляться тому, что большинство братьев прочно усвоят новое, христианское понимание мира. Относительно многих из них - в том числе и относительно Ярослава - мы можем сказать это наверняка.
Приобщение Владимира к христианству резко разрывало сложившиеся связи внутри княжеской семьи. Теперь Владимир отказывался от всех своих прежних жен, оставляя единственную законную - Анну. И его «водимые» жены, и его наложницы должны были покинуть князя. Владимир дозволил им сочетаться браком со своими «передними мужами» - боярами и дружинниками, причем предоставил выбор самим женщинам. Несомненно, это можно считать милостивым решением с его стороны. Однако не все из жен согласились на такую милость. Автор Тверской летописи приводит красивую легенду о том, как отвечала на предложение своего супруга гордая и своенравная Рогнеда: «Я, быв царицею, не хочу стать рабой земному царю или князю, но хочу уневеститься Христу и восприму ангельский образ». Сказав это, Рогнеда, действительно, постриглась в монахини, приняв новое имя - Анастасия. Согласно другому преданию, именно тогда она и удалилась к своему сыну, в город Изяславль, где поселилась в построенном для нее монастыре20.
Тверская летопись относит именно к этому времени чудесное исцеление младенца Ярослава. Услыхав речь матери, он будто бы вздохнул из глубины сердца и со слезами произнес слова, исполненные недетской мудрости и искреннего благочестия: «О мать моя, во истину царица царицам и госпожа госпожам! Ибо восхотела ты переменить славу нынешнего века на будущую славу и не восхотела с высот на нижнее состить. Тем же блаженна еси в женах!» Но эти слова, конечно, домыслены летописцем, как домыслена и вся трогательная сцена расставания любящих и соревнующихся в благочестии матери и сына. Мы уже отметили то, несомненно, рациональное зерно, которое содержится в рассказе тверского летописца. Но приурочивать исцеление Ярослава именно к Крещению Руси и удалению Рогнеды в монастырь (то есть определенно к 989 году) вовсе не обязательно. Это приурочение вполне могло принадлежать позднейшему книжнику, обработавшему предание в подобающем христианском духе.
Изгнание прежних языческих жен отнюдь не ущемляло прав рожденных ими сыновей. Все они оставались законными наследниками и сопричастниками отцовской власти. Это, конечно, не вполне соответствовало христианским нормам морали и византийскому праву, но зато естественно вытекало из сложившихся норм меж княжеских и внутрисемейных отношений. Более того, согласно летописи, как раз после крещения Владимир сажает своих сыновей на княжение в отдаленные города своего государства, делая их одновременно своими наместниками в отдельных областях и своими соправителями в пределах всего государства.
Судя по свидетельству «Повести временных лет», раздача городов происходила в несколько приемов. Сначала уделы получили старшие Владимировичи. Вышеслав был посажен на княжение в Новгород - город, в котором в свое время к сам Владимир. Вероятно, вместе с ним в Новгород отправился и умудренный опытом Добрыня, дядя Владимира и до недавнего времени его советчик и наставник почти во всех делах. Пасынок Святополк получил в управление Туров на реке Припять, главный город в земле дреговичей и важный центр на западе Русского государства. В числе старших Владимировичей получил свой удел и Ярослав, которого отец отправил на княжение в Ростов.
