* * *
У самых ворот дворца — высоких, железных, резных — сверху над нашими головами что-то с хлопком лопнуло, заставив нас подпрыгнуть от неожиданности, и прямо мне в руки красиво опустился прямоугольник чёрной бумаги.
«Скажи: «А-а-а-а!», — велело послание.
— Чего? Зачем мне это говорить? — Возмутилась я, в возмущении же глянув на стоящую рядом и тоже послание прочитавшую подругу.
Лиз только и успела, что непонимающе плечами дёрнуть, а в следующее мгновение земля ушла у меня из-под ноги, а я сама начала неконтролируемое падение куда-то вниз! В темноту! В неизвестность!
Когда я невольно закричала, в голову стукнуло простое понимание: вот что за «а-а-а-а» было!
К счастью и целостности моей нервной системы, падение не продлилось долго, и в итоге закончилось мягким приземлением…
— Поймал, — обрадовал Йэхар, крепко прижимая меня к своей груди, словно я была каким-нибудь драгоценным камушком, который он нашёл и теперь не хотел никому отдавать.
— Вот молодец! — Я после незапланированного полёта растрёпанная, нервная и откровенно злая, а тут ещё и этот! — А теперь верни туда, откуда взял.
Вместо этого меня прижали к мужской груди сильнее, без лишних слов говоря, что я могу попрощаться со всеми своими требованиями и желаниями, потому что исполнять их никто тут не будет.
— Я собирался извиниться, — начал Дэмис говорить одновременно с тем, как куда-то пошёл.
Я видела только лишь серый потолок с лентой магического освещения и часть серых стен.
— И я долго думал, как мне лучше это сделать, — продолжил он, даже не глядя на меня, а устремив взор куда-то поверх моей головы, в том направлении, куда мы шли. — Думал про ресторан, на всю ночь забронированный только для нас, про тебя в роскошном платье, про колье, которое я бы подарил тебе… а потом я вспомнил, что имею дело не с обычной мири, а с самой непредсказуемой девушкой во всех мирах, и решил, что весь план с рестораном можно сжигать.
Пауза, короткий серьёзный взгляд на меня и невозмутимое:
— Поэтому мы здесь.
Где именно было это «здесь» мне не объяснили, но шли мы совсем недолго, потом раэр ударом ноги открыл железную дверь и внёс меня в маленькое тёмное помещение с низким диванчиком, повёрнутом к стене, которая стеной и не являлась.
Она была зеркалом между этой комнатой, пустой и тёмной, и другой, очень светлой и с обнаружившимися там мужчинами.
Один из них, сильно избитый, с безобразными кровавыми ранами на всём теле, висел у стены на цепях, обнявших его запястья. Возможно, раньше он мог стоять, но теперь просто висел без сил.
Над ним, отвратительно бодрые и абсолютно чистые, возвышались два воина в серых штанах, чёрных сапогах и безупречно белоснежных рубашках с закатанными по локти рукавами.
Всё это я осматривала в странном оцепенении, и даже не сразу поняла, что раэр Йэхар сел на диванчик, устроив меня у себя на руках так, чтобы нам обоим удобно было.
Едва понял, что я осознаю происходящее, Дэмис чуть повернул меня и внимательно всмотрелся в моё лицо, но не нашёл там того, что искал, и ужасно серьёзным тоном заговорил:
— Это айэр Свэн Фроу.
Я так и вздрогнула, а потом не смогла сдержать шипения сквозь зубы:
— Вот я так и знала, что вы всё подслушивали!
— И подсматривали, — даже не попытался как-либо оправдаться мужчина и лишь широко улыбнулся в ответ на моё негодование.
Но тут же он вновь стал серьёзным и добавил:
— Мы довели Фроу до состояния, в котором он не может отмалчиваться и врать, и я решил, что ты захочешь послушать, что он скажет.
Крайне поражённая, я не поняла:
— Это извинения?
— Первый шаг, — в этот раз улыбка Дэмиса была едва заметной, кривой и очень грустной — он лишь приподнял уголок губ, с нежностью глядя на меня. — Если ты готова, то мы начинаем.
Глава 32
Я просто кивнула, Дэмис кивнул в ответ, но один из мужчин в соседней комнате ледяным по звучанию голосом спросил у того, кого до меня просто беспощадно пытали:
— Конечная цель?
Тихо звякнули толстые цепи, покачнулось тело на них, а затем в комнате прозвучал скрипучий измученный голос:
— Свержение айэра Айяна Оркоми.
Я так и замерла, прижав кончики пальцев к приоткрытым губам и во все глаза глядя на того, кто только что признался в государственной измене.
Но Йэхар, на руках у которого я самым неподобающим образом сидела, оставался спокоен и даже безразличен, как и оба воина в соседней комнате.
Всё тот же задал другой вопрос:
— Причина?
Хороший вопрос, да, потому что для свержения правителя явно нужна причина.
И нам её обозначили:
— Айэр стал слишком много себе позволять, — с неприязнью просвистел Фроу, не имея возможности открыть заплывшие глаза и посмотреть на своих обидчиков.
Дэмис выразительно хмыкнул и обвил меня руками поперёк живота, прижимая к себе и устроив подбородок на моём плече.
Но я не возражала, я с замиранием сердца слушала дальше.
— С кем ты работаешь? — Новый вопрос всё таким же ледяным тоном, который, я уверена, при должном старании в состоянии заморозить и стены.
Айэр дёрнулся всем телом, тщетно пытаясь сопротивляться, но почему-то не имея на это сил и возможностей, с трудом открыл рот и принялся перечислять имена, которые, слетая с его губ, вспыхивали тёмно-зелёным и растворялись в воздухе, но у меня такое чувство, что они прямо сейчас куда-то записывались.
По мере его перечисления Дэмис становился всё мрачнее и мрачнее. Это никак не отражалось на его лице и даже в его позе, но его руки сжимали меня всё крепче и крепче, пока не дошло до того, что мне стало просто больно.
— Дэмис, — прошептала я.
Вздрогнув, раэр стремительно повернулся ко мне, но ему понадобилось ещё несколько секунд, чтобы осознать происходящее. Руки мгновенно разжались, взгляд медленно вернул себе осмысленность.
— Прости, — неживым тоном попросил он, обнял вновь уже нежнее, вновь устроил голову на моём плече и вообще едва слышно прошептал: — Назови моё имя ещё раз.
С запозданием я поняла, что сделала… вспомнилась гостиная в взорванном доме Оркоми и его говорящая улыбка, когда Лиз назвала его по имени. Я тогда ещё подумала, что не так у них всё просто с именами и зареклась сама кого-либо по имени называть, и тут пожалуйста.
— И что со мной будет, если я это сделаю? — Тихо-тихо спросила я, глядя не на него, а на айэра, продолжавшего с нежеланием перечислять имена своих подельников.
Пауза и тихое:
