Еще пару дней назад мне почудилось словно я тоже оказался маленьким, наивным ребенком. Отпустил себя и провел полноценный и отличный день с братом. И не пожалел. А даже больше… задумался, что пора бы принять очевидные вещи… Я его люблю… и я очень хочу быть рядом с ним…
Определенно наши с ним отношения сдвинулись с мертвой точки в его пять полных лет. Тогда лед треснул и начал с каждым днем таять по-немногу. Но потребовалось еще два года, чтобы окончательно понять, что хочу быть рядом с ним…
Я не понимал, почему с другими, посторонними мне людьми, я мог надеть маску, подстроиться под любую ситуацию и ни одна сволочь до сих пор не унюхала, что я играю. А с ним, таким быть не мог… Не хотел врать? Разве, он это поймет? Но казалось, поймет… узнает… Каждый раз так смотрит в глаза, что всю душу наизнанку выворачивает.
— Не знаю, мам — прищурившись посмотрела на меня пытливо. Хочет что-то распознать, но…
Но прости мамочка, не удаться… В нужном месте и в нужное время, я мог нацепить безразличие. И к моему глубокому сожалению или счастью даже родители не могли прочесть меня.
— А меня будешь целовать? — повернулись на усталый и еще детский голос.
— А ты чего встал? У тебя температура еще выше, чем у брата! — поднял глаза на мать выжидающе… не слова ни говоря…
Дааа… за два года характер еще сильнее изменился. И почему-то, в такие моменты казалось, что вырастет он отнюдь не простым человеком. Действие взгляда и как бы это не смешно звучало, какая-то зарождающуюся энергетика, иногда заставляет покориться ему.
— Поцелую ребенок, поцелую… — мама зажала его в объятиях и начала раскачиваться из стороны в сторону, словно баюкая. Смотрел на них умиротворенно с улыбкой на губах.
— Ладно, достаточно — не выдержав, мы с мамой рассмеялись на его бурчание.
— Все, иди к себе — сквозь смех вымолвила мать.
— Нет, я у Тимура буду, а ты иди… — она, смотрит на него приоткрыв рот, в принципе и я от него не отвожу серьезный взгляд.
— Сынок… — аккуратно замечает мать, боясь, что мы сейчас с ним тут "посремся". Но договорить ей было не суждено.
— Давай, давай. Иди. — подталкивает ее к выходу — Можешь нам чай с малиной сделать маа… — дааа… наглость второе счастье. Это точно про него…
Мама от его выходки, хлопая глазами, растерянно вышла в коридор. Рус, прикрыв за ней дверь, развернувшись, поплелся к моей кровати, точнее ко мне.
— Че хочешь мелкий? — получилось как-то резко и грубовато, но это явно не потому-что я не хочу его тут видеть, а просто я не ожидал такого поворота. Он не только своей выходкой обескуражил мать, но и меня!
— Заткнись, и не ворчи. Подвинься лучше, разговор есть — у меня вообще от манеры его разговора была очень живая мимика. Вот и сейчас я машинально растянул губы и приподнял брови.
— Куда?
— Ты глупый что ли? Подвинься говорю на кровати. На ногах стоять пытка. — последнюю фразу буркнул себе под нос. Ну немудрено, с температурой под тридцать девять.
Подвинувшись, залез ко мне и накрыл себя одеялом. Уткнулся в подушку и тяжело засопел. Смотрел на него во все глаза и ждал когда начнет. Но что-то мне подсказывало, что еще пару минут и он провалится в сон.
— Ты вроде сказал, что тебе поговорить нужно? — приподнял черную бровку и приоткрыл один красный глаз. Не мог на мне сразу сфокусировать зрение, глаза плавали.
— Точно… — снова прикрыл веки — Про машину хотел поговорить… Как думаешь, если колесо пробито, резину всегда нужно менять?
— Нет.
— Так и думал. Можно сделать латку?
— Ну в принципе да, если не большая дырка, то латка ну или сварка.
— А если диск помнется?
— Можно прокатать.
— Понял.
К чему вообще этот разговор? Пока говорили, он не разу не кинул на меня взгляд. У меня ощущение, будто он развел меня. Словно и не нужен был ему этот разговор. Словно и так все понимал. Он с детства ковыряется в своих машинах. Чуть что, у отца выуживает любую мелочь. Этот ребенок больше понимает, чем тот, который только сел за руль авто.
На миг задумавшись, обводил его болезненное лицо взглядом, а после потерянно выдавил:
— Ты к себе пойдешь?
— Нет.
Я все больше осознавал, что разговор был уловкой. И я купился. Может потому-что хотел? Тебе явно хорошо, что он сейчас рядом.
Снова кинул на него недоуменный взгляд. Нет, он серьезно решил взять бразды правления в свои руки?
«Тим, он повел себя намного мудрее, тебя. Пора прекращать это бессмысленное противостояние…»
* * * * *
Тимуру — 13 лет. Казахстан. 2003 год.
Заспанный плелся, чтобы умыться и рвануть с Михой на школьный стадион. С пацанами договорились сегодня сыграть в футбол. И спрашивается, какого черта с утра пораньше? Лето! Последние дни каникул перед школой!
Резко остановился, услышав доносящиеся голоса родителей с кухни. Нахмурился от жалостливого плача мамы. Посмотрел на свои руки, которые моментально покрыл табун мурашек от этого пробирающего звука. Ненавидел её слез. Словно сердце выдирают с ошметками. Вся кровь прилила к голове от их разговора с отцом.
— Божеее… боооже… — старалась тихо плакать, но она ведь не знала, что я за углом и все слышу. И эти ноты… отчаянные… горестные. Что блять произошло?
— Люции, тшшш… Хорошая моя, ну ты чего…? Это сон, просто сон… — сузил глаза. Что-то не верится, что мама, будет так из-за какого-то сна плакать. Никогда не замечал за ней такого.
— Мар… Господи, как же это было страшно… Как мне было холодно… Я словно не во сне умерла, а на яву. — и снова дикий плач. Сглотнул тяжелый комок в горле.
— Любииимая… — звук частых и мелких поцелуев раздавался неподалеку.
— Все… Все… ты проснулась. Я рядом… это был всего лишь дурной сон. Мы все рядом… рядом друг с другом.
— Я… Я умоляю тебя… Давай завяжем с гонками. Я понимаю, что мы от этого получаем большой доход… Но Мар… Этот сон… Он как на яву… считай меня помешанной психопаткой, но я боюсь за наших мальчиков. А Тим… Тим…
