– Отдавайте, Мария Ивановна, – согласился Благовещенский. – И будьте осторожны.
– Я буду, – пообещала я. – Ребята, вы поняли? Ничего в рот не тянем! Из присланного!
Вспомнился Дюма-отец с его миледи. Ведь тоже присылали д’Артаньяну отравленное вино, кажется… выпил бы – и конец истории.
Нет, ну кому я так помешала? Просто невежливо убивать человека – и не дать понять, за что, собственно, убивают!
* * *
Романов явился точно к назначенному времени. Поцеловал мне ручку и преподнес запечатанный конверт.
– Это вам, Мария Ивановна.
– Мне?
В конверте оказалась небольшая твердая карточка неправильной формы с вензелем императора.
– Это пропуск во дворец. С этой бумагой вы в любой момент можете пройти к его императорскому величеству.
– В любой момент? – прищурилась я.
Романов ответил улыбкой.
– В этом месяце. Карточки каждый месяц меняются, чтобы избежать неприятностей, ваша действительна еще двенадцать дней.
– И что требуется его императорскому величеству от бедной вдовы? – подозрительно уточнила я.
Такие подарки просто так не делаются, еще бы «открытый лист» вручили. «Все, что сделал предъявитель сего…»
Не нужны мне такие благодеяния, за которые неясно чем расплачиваться.
– Практически ничего. Мария Ивановна, государь пригласил вас прийти послезавтра во дворец.
Я красноречивым жестом показала на свой вдовий наряд.
– Воля его императорского величества.
Я пожала плечами.
Воля – так воля. В принципе, вдовам не запрещено появляться в свете, просто это не одобряется. И на балах им бывать не принято, в первый год после кончины мужа – точно, а то и дольше.
– Куда именно мне надо прийти?
– В синюю приемную. Скажете лакеям, проводят.
Я склонила голову, выражая полное согласие. Куда скажете, туда и приду.
– Мария Ивановна, у меня к вам серьезный разговор.
– Да, Игорь Никодимович?
– Скажите, что вы помните об этом дне?
Передо мной помахали страничкой из моего же дневника. Дневника княжны Горской.
Я послушно взяла страничку в руки, пробежала глазами.
– Не помню, Игорь Никодимович.
– Совсем ничего?
– Увы. Память ко мне так и не вернулась. Это может быть важно?
– Очень важно.
Я покусала губы, изображая задумчивость. Именно изображая, память-то не моя.
На страничке была описана встреча двух мужчин. Один что-то передавал другому…
– Нет. Не помню.
– Очень жаль, Мария Ивановна.
– Мне тоже, Игорь Никодимович. Верьте, если бы ко мне вернулась память, я бы и минуты молчать не стала.
– Верю, – кивнул Романов. – Тем более что это важно для вас в первую очередь.
И что я такого записала?
Что такого подметила княжна? Двое людей, двое мужчин, один из которых явно дворянин, второй – нет, дворянин что-то передает простолюдину…
Что в этом странного?
Не понимаю…
Видимо, это достаточно четко отразилось у меня на лице, потому что Романов разочарованно вздохнул.
– Очень жаль, Мария Ивановна. Очень жаль…
– Как вы думаете, это может быть связано с очередным покушением? – прикинула я.
Романов подобрался.
– Очередным, Мария Ивановна?
Я молча вручила начальнику императорской секретной службы коробку с марципанами и букет. И сообщила о вчерашнем инциденте.
На слово мне предсказуемо не поверили, активировав то же самое заклинание.
Когда уже четвертая конфета заставила огоньки поменять цвет с зеленого на красный, Романов опустил руку и что-то прошипел сквозь зубы. Наверное, пожелание добра отравителю.
– Я отдам эти конфеты своим людям, Мария Ивановна. Попробуем выяснить, кто их прислал.
– Прошу вас, Игорь Никодимович. Может быть, чаю?
Он кивнул, поудобнее устраиваясь в кресле.
– Мария Ивановна, вы не хотите рассказать мне о вашей жизни в Березовском?
– Игорь Никодимович, неужели вы не получали отчетов о моей жизни в Березовском? – съязвила я.
Романов покачал головой.
– Не льстите себе, Мария Ивановна. Безусловно, о вас докладывали, но не так часто и не столь много.
Я мило улыбнулась.
– Чай с сахаром?
– И с молоком, пожалуйста.
Пару минут я потратила на приготовление чая, а потом заговорила, неторопливо припоминая все, что произошло в Березовском.
Романов внимательно слушал.
Увы, спокойно попить чая нам не дали.
* * *
– Где эта негодяйка?!
Я подняла брови. Кажется, это папенька, а чего он так возмущается? Я же написала вчера, что не приеду?
– Мария Ивановна?
Романов заинтересованно поднял бровь.
Я мило улыбнулась, обозначая, что я тут вовсе и ни при чем. Откуда я знаю, кто и по какому поводу верещит?
– Мария!
Отец влетел в комнату и остановился. У него даже нос сплющился немного, словно он с размаху на стену им налетел.
Романов улыбнулся добрым оскалом голодного крокодила.
– Ваша светлость, князь Горский? По какому поводу шум?
– Я…
– Папенька, вы тут какую-то негодяйку искали? – ангельским тоном поинтересовалась я.
Если бы взгляды могли убивать, я бы точно под стол свалилась трупиком. Но василиском Иван Горский не был.
– Мария, я хотел бы знать, что это такое?
Князь Горский потряс листком.
Я подняла брови.
– Не знаю. А прочитать дадите?
Лист спланировал на стол.
Я вгляделась и перевела дух.
На одну секунду я подумала, что отправила вместо дипломатического – настоящую версию письма. Ту самую, где не стеснялась в выражениях. Вот был бы казус!
Но нет.
Все вежливо, корректно…
– А что, собственно, случилось? Да вы присаживайтесь, князь, побеседуем…
Отказывать Романову дураков не было. Князь опустился в кресло.
Как оказалось, его подвела самоуверенность. Написал вчера дочери письмо и отправился в клуб. Выпить и поиграть в карты.
То есть – налаживать дипломатические отношения.
