— Зачем? — вырывается у меня непроизвольно.
— Зачем… — передразнил он меня. И тут же строго: — Ты из-за него постоянно меня отталкиваешь, и я задолбался биться головой об возведённую тобой между нами стену.
«Да недолго ты и бился», — мысленно ответила.
Вслух, разумеется, сказала другое:
— Ничего подобного, ваш пункт тут ни при чём, так что можете оставить его.
— Уверена? — развеселился он.
Как он не поймёт: не влюбиться я боюсь, а любить мужчину, который гуляет и меня как личность ни во что не ставит.
— Вполне.
— Жена моя распрекрасная, а что вид такой кислый, если уверена?
— Знаете, вы всегда мне тыкаете этим «жена», но только это слово для вас пустой звук. Что-то мне подсказывает, что вы даже не понимаете его значение.
— Поясни, чего я не догоняю.
— Да не вопрос, объясню! — тут меня прорвало. — Это нормально, когда посторонняя женщина идёт к гинекологу и спрашивает у врача обо мне? Это нормально?! — сорвалась я на крик. И уже тише: — Я уже не говорю, что чувствовала себя сегодня бездушной куклой, которую хозяин решил приодеть на свадьбу. Стояла, как дура, и ждала, когда ваша Регина оценит наряд и разрешит удалиться. Но этого вам показалось мало, вы дали ей указание научить меня вальсировать. Я понимаю, что свадьба — это фикция, но зачем меня так унижать?! Что я вам плохого сделала?!
Я резко замолчала, боясь окончательно сорваться. Лютов тоже молчал, видать, переваривал услышанное, и, когда я решила, что можно уходить, так как разговор не удался, он неожиданно заговорил:
— Ты неправа, Регина заходила к врачу по своему вопросу. Насчёт всего остального… ты же у нас девушка гордая: чтобы я ни предложил, нос воротишь, а уламывать тебя у меня попросту времени не было. Поэтому мне пришлось самому выбирать тебе вещи, а Регина ничего не оценивала, потому что у неё другая задача. Но если свадебное платье тебе не понравилось, выбери другое…
— Плате красивое, спасибо. Но вы так и не поняли, что я хотела сказать…
Встала с кресла. Хватит разговоров, а то от этого никакого толку.
— Отчего же, я понял и принял к сведенью. А вот ты опять ищешь повод, чтобы не выполнять обещание. И ведь как красиво придумала: разыграла обиженную и сейчас с гордо поднятой головой удалишься.
— Да не собираюсь я отказываться от обещания…
— Вот и замечательно, раздевайся… — От его слов я потеряла дар речи, а он, пристально смотря мне в глаза, начал развязывать галстук. — Ладно, раз не можешь сама, я помогу. — И Лютов делает шаг в мою сторону.
— И вы после нашего разговора действительно хотите заняться сексом?
— Очень. Иначе я на приёме буду народ своим стояком пугать. Более того, пора нам с тобой идти на сближение, хватит уже по разные стороны баррикад стоять. — Он подходит близко, а я затаила дыхание. — Мила, обещаю не ласкать руками, я помню про договор, если ты этого опасаешься. Ну так что, сбежишь или выполнишь обещание?
«А не стать ли мне вдовой?» — вновь промелькнуло у меня в голове.
Глава 24
Боже мой, всего ничего замужем, а уже такие мерзкие мысли! Что же со мной будет через год? Что-то мне подсказывает, что стану воплощать мысли в жизнь! Ну и муж мне достался… Мало того, что бабник, так ещё и матерится, как слесарь, которому чугунная батарея упала на ногу. У него напрочь отсутствует чувство такта, и он просто повёрнут на сексе. И этот человек собирается воспитывать ребёнка? Да такому неандертальцу даже сухопутную черепаху доверить страшно, не то что малыша! Но самое ужасное — мне с ним жить до конца своих дней! Если ничего не изменится, я либо попаду в психушку, либо превращусь в бесчувственную стерву, хотя… есть и третий вариант — застрелюсь. Все вышеперечисленные варианты меня не устраивают. Тогда что мне делать?
Посмотрела мельком на своего чокнутого мужа, и меня осенило — перевоспитать. Да, именно перевоспитать, другого варианта я не вижу, так как послать на все четыре стороны не получится. Ну и как мне это провернуть? Вновь посмотрела на великовозрастное дитя и поняла: придётся порадовать мальчика-переростка, чтобы расположить к себе.
Но как переступить через себя? Не хочу, чтобы он ко мне прикасался, и всё тут. Да и как можно вступить в интимную связь с человеком, который тебя постоянно унижает? «Остановись, Мила!» — мысленно шикнула на себя, так как понимала, что ещё немного в таком русле, и вновь оттолкну его. А мне нужно наладить контакт, во чтобы ни стало, даже через не могу! Хочет он интима — чёрт с ним, пусть подавится! Если перевоспитать не получится, есть вариант, что наиграется и оставит в покое.
«Так, Мила, соберись!» — начала я себя подбадривать. Иначе не могу, для меня вступить с ним в интимные отношения — нырнуть в ледяную воду.
— Понятно, опять струсила… — с иронией усмехнулся он. И только собрался сделать шаг назад, я выпалила:
— Стоять!
Пижон замер и удивлённо поднял бровь. Ну да, резво я начала, сама в шоке.
— Если ты опять хочешь поговорить… — начал он.
Разговаривать сейчас бесполезно, у него только одно на уме — секс. И пока он не получит желаемое, воспринимать информацию явно не в состоянии. Посему я его тут же перебиваю:
— Ещё чего… — чуть слышно пробурчала и онемевшими от волнения руками потянулась к пуговице его кипенно-белой рубашки.
— Нет… — Он перехватывает мои руки.
Я в недоумении смотрю на него. Егор Александрович, пристально смотря мне в глаза, опускает одну мою руку, а вторую подносит к своим губам и целует в открытую ладонь. От нежного прикосновенья его губ дрожь пробежала по телу. От волнения, наверное, такая реакция. Лютов отпускает и эту руку, а я стою и не знаю, что дальше делать.
— С меня снимать ничего не нужно…
— Хорошо, — соглашаюсь.
Сейчас в этой игре он главный, а я лишь подчиняюсь.
— Закрой глаза… — произносит он тихо, и я принимаю правила его игры.
Не знаю, сколько времени прошло, может, секунды или минуты, но мне показалось — вечность, прежде чем моего лица коснулась прохладная ткань. Я вздрогнула и только приоткрыла рот, чтобы спросить, что он делает, как его палец коснулся моих губ.
— Тихо, ангел мой… — произнёс он чуть слышно. — С этой минуты тебе разрешается только сладко стонать. Скажешь хоть слово — будешь оштрафована.
— Как? — вырвалось у меня.
— Вот так… — произносит он с усмешкой, и тут же его губы накрывают мои.
— М-м-м… — попыталась я возразить.
Но добилась только того, что язык Лютова ворвался в мой рот. Смирилась, и вновь меня охватило странное головокружение. А он, почувствовав мою капитуляцию, резко прервал поцелуй.
— М-м-м, какое вкусное наказание, правда? — задал он провокационный вопрос. Молчу, я и от этого ещё не пришла в себя. — Вредная девчонка, — хохотнул он и подхватил меня на руки, понёс, наверное, к столу.
