Из середины лба триерарха вдруг выскочила кукушка в очках, звонко кукукнула и спряталась обратно. Я рассмеялся. Эта забавная нелепость немного развеяла мою грусть.
— Смеетесь, — с потаенной завистью вздохнул мой собеседник. — Наш Мирец — совсем не такой. Каждый дорожит своими эмоциями, держит их в себе. Выжать улыбку — большое искусство! И все одинаковые! Любая индивидуальность — привилегия. Или работа штатного отщепенца… не все могут… Бр-р-р!
— Гр-р-р, — в тон ему откликнулся Такс.
Кажется, моему другу не пришлась по вкусу сама идея жить в часовом механизме.
— У нас даже нет слова «Я»! — воскликнул Коц. — Специально узнавал, что это такое, учился применять… До сих пор не выучился… А знаете, — он вдруг по-заговорщицки наклонился ко мне, — если Ордалия так и не найдется, лучше остаться в вашем мире. Стати… стану невозвращенцем!
Он сделал такой решительный жест, что мне показалось, будто он готов разорвать свою желтую шкуру, под которой скрывается обычный человек. Но, наверное, это мне только показалось.
— Здесь так хорошо! — мечтательно вздохнул очкастый диссидент. — У вас такие… такое… такая!.. Особенно… О-о-о!.. Мадам Пампука! Какая женщина!
Его очки приобрели форму сердечек, окрасившись нежно-розовым. В руке появился букет мелких белых цветочков.
Мне стало дурно. Нет уж, хватит с меня Швендзибека!
— А чем вы собираетесь заняться в нашем мире? — поспешно спросил я первое, что пришло в голову, чтобы сбить его с опасной мысли.
— Э-эх! — букет у Коца превратился в плоскую фляжку, к которой он как следует приложился. — Стану клоуном!
Его крохотный носик вдруг вырос в размерах и превратился в большую оранжевую картофелину. Вокруг глаз нарисовались концентрические белые и черные круги. На голове появился высокий темно-синий цилиндр с загнутыми полями. Вверху открылся лючок, и оттуда высунулась белая мышка. Обозрев все вокруг мрачными красными глазками, она спряталась обратно, захлопнув за собой крышку.
— Буду собирать эмоции, много эмоций! — Коц снова отхлебнул из фляжки. — Стану велик, могуч!
Вскочив, он внезапно раздулся, увеличившись в размерах чуть ли не вдвое. Очки его потемнели, в них блеснули молнии.
Я поперхнулся. Всякое бывало в истории нашего мира, но только желтых черных властелинов нам еще не хватало!
— О, нужна помощь? — триерарх, поняв мое кхеканье по-своему, с участием протянул мне фляжку.
Да что они все пытаются меня споить?! Хотя, чего мне терять? Остатки здравого смысла? Все равно жизнь моя погублена и ничего не стоит!
Я как следует приложился к фляжке, и тут же сделал важное открытие. По-видимому, снова распаковалась порция информации, полученная от Сюбникуса.
Запрещенные энергетики и стимуляторы не зря запрещаются. Они вызывают привыкание, а это может оказаться губительным для хрупкого дара молодого мага. Однако волшебники более высоких уровней, способные купировать негативные последствия, могут действительно получать таким образом дополнительную магическую энергию. Причем, я уже знаю, как.
Уже ничего не опасаясь, я сделал следующий глоток. Настойка оказалась приятной на вкус и сладко пахла цветами. В общем, распробовав, я вернул Коцу почти пустую фляжку. Тот, допив ее, небрежно швырнул вниз через перила. И достал прямо из воздуха следующую…
А дальше я, как изящно выразилась Первоконница, наколдунился в зюзю.
Помню, что я начал убеждать Коца не бросать Ордалию одну-одинешеньку в чужом мире и обещал ему всяческую поддержку и помощь. В подтверждение я даже вытащил и продемонстрировал поисковый артефакт. Мы немедленно попытались привести его в действие, но из этого ничего не вышло. Блестки бесцельно кружились в шаре, не желая выстраиваться в стрелку и указывать направление. Я предположил, что в его работу вносит помехи сам триерарх со своей магией, и продумал небольшую серию экспериментов. Но нам было лень ими заниматься, поэтому мы приняли мою гипотезу в качестве базовой и успокоились.
Между делом мы прикончили вторую фляжку, и Коц достал третью. В ней настойка пахла чем-то горьковатым, вроде полыни. Желтый е-братец, отпив из нее, залился слезами и заявил, что ничего не пожалеет ради возвращения Ордалии.
— И тулупчики? — спросил я, вспомнив еще об одном горьком страдальце.
— И тулуп-ик-и, — мотнул он головой. — Все равно, мы не собирались — ик — забирать их обратно.
— Вот вы к-какие! — возмутился я. — Б-бросили бы их, да?! А как же это… мы в ответе за того, кого сотворили?!..
— Да!.. Ик!.. То есть, нет! Мы их взад покласть не будем! Понабрались они… ик… всякого… в вашем мире! Непочтительные!.. Нет, возвращение — нет!
Он убедил меня, и мы дуэтом запели песню со словами: «Возвращаться — плохая примета». На втором куплете к нам присоединился Такс, начавший грустно подпевать, то есть, подвывать.
Оказалось, что мой друг давно проголодался, а никто не додумался его покормить. Коц вытащил из кармана штанов сосиску, но я заявил, что это кусочничество и кустарничество, а решать задачу надо комплексно. С третьей попытки мне удалось извлечь из межмирового пространства бесконечную связку сосисок. Она выходила из трансформированной мной урны, стоявшей на лестничной площадке, и тянулась к нам.
Такс, попробовав, сообщил, что сосиски получились у меня не телячьи, а куриные, диетические, но тоже ничего. Тогда мы решили тоже их как следует изучить, чтобы ответить на важный научный вопрос: являются ли они бесконечными копиями одного и того же оригинала или все-таки отличаются друг от друга?
В экспериментальный процесс включились все. Я вначале просто поджаривал сосиски магическим пламенем, а потом с технической помощью Коца соорудил аэрогриль. Оценив плоды моих трудов, триерарх посоветовал мне запатентовать изобретение, но я сомневался. Все-таки в моей поделке был непозволительно высокий расход магии.
На запашок к нам заглянул Гоберман. Откушав нашей стряпни, он стянул небольшую гирлянду сосисок, сообщив, что на досуге тоже займется исследованиями, и отбыл, сообщив, что пришлет мне охрану. На что Коц обиженно заявил, что позаботится о моей безопасности сам.
Старший магистр покинул нас, а мы возобновили эксперименты. После девятнадцатой сосиски Такс признался, что в него больше не лезет, и мы приостановили опыты. Мой друг к тому времени превратился в мохнатый зеленый шарик, из которого торчали мордочка, хвост и лапы. Обеспокоенный Коц предложил на выбор рвотное и слабительное, но Такс обиженно заявил, что сосиски очень удобно улеглись у него в животе, и он не хочет с ними расставаться так быстро.
Прикончив четвертую фляжку, чтобы добро не пропадало, мы отправились по домам. Я привязал связку недоиспытанных сосисок к перилам и осторожно пролевитировал Такса за собой вниз по лестнице. Проклятые ступеньки так и лезли под ноги, поэтому, чтобы не сбиться, я громко считал их. Тридцать седьмая все никак не находилась, и я просто тупо стоял, шаря перед собой, пока Коц не сообщил мне, что мы уже спустились.
