Орден Глиняного Демона представляли, в основном, големы — те самыми, с которыми мы с Монбазором воевали прошлым летом. Высокие, тощие, голенастые, с конечностями-палками и вытянутыми вперед плоскими белыми мордами, по одиночке они казались смешными и нелепыми. Целая их сотня, если не все две, маршировала перед передвижной сценой, на которой наяривал оркестрик и метался жгуче чернокудрый солист, исполнявший отрывки из популярных песен чужими голосами. И он сам, и музыканты постоянно меняли иллюзорные наряды. Големы ритмично и слаженно перестраивались под музыку, играя роль, как тихо подсказала Селия, кордебалета.
Под самой VIP-ложей бывшие искусственные солдаты внезапно обзавелись короткими голубыми шубками и светлыми косами. А солист, завывая, завел арию Ледяного короля, которую с началом морозов полюбили исполнять все городские уличные музыканты: «Цвет заражения синий!..»
Завершив выступление, големы застыли в картинных позах. Платформа двинулась дальше, покидая импровизированную арену на городской площади, а они остались стоять. Похоже, произошел какой-то сбой. За дальностью расстояния и из-за множества помех я не мог рассмотреть, в чем там дело.
Под громогласный хохот толпы несколько магов, выскочивших прямо с трибуны, начали телекинезом хватать обездвиженных големов и охапками сгружать их прямо на сцену.
В это время солист запел с надрывом что-то трагическое, типа: «Ромашки сорваны, увяли лютики», за ним подхватил мелодию очнувшийся оркестр. Несколько лежащих големов задергались, словно в конвульсиях, по-видимому, решив даже в лежачем виде устроить подтанцовку.
Под аплодисменты и смех зрителей платформа наконец продолжила движение, сопровождаемая бегущими трусцой магами-уборщиками. От Монбазора ко мне пришел образ: униформисты, суетящиеся на арене цирка рядом с дрессированными слонами с метелками и совками. Я даже обернулся посмотреть, нет ли где-то поблизости странного желтого, постоянно ходящего именно с таким инвентарем.
Как я понял, орден Глиняного Демона был последним, но парад на нем не закончился. Громкий голос из магического громкоговорителя объявил, что желание поучаствовать в зимнепразднике высказали гости ордена Бездонной Чаши из мира Ця. Коц, сидевший в нашей ложе, приосанился и начал раздавать поклоны направо и налево, а большой и толстый принял еще более важный и надутый вид.
Толпа зрителей заинтересованно зашумела, а затем от периферии к центру стал распространяться смех — показались новые участники представления. Не знаю, случайно вышло или нет, но желтые нездешние невольно спародировали блистательный парад ордена Железного Зуба.
Открывало его странное транспортное средство, похожее на трехколесный велосипед, какие я помнил по миру Учителя Мерлина. Было оно с очень большими колесами, на которых вместо ободов были закреплены какие-то обувки с белой подошвой — мой хозяин назвал их кедами. Правил кедовелосипедом сам триерах Пец. За его спиной застыл в горделивой позе старший квадрант Швунц, а на его плечах стоял не кто иной как семижук Конпальтиц и задумчиво ковырял в носу.
Следующая пара желтых магов ехала на столах, которые весьма резво перебирали ножками. Еже четверо исполняли забавные и нелепые пародии на акробатические трюки, стоя на бегущих иноходью сундуках.
«У-у-у! Рабовладельцы проклятые!» — послышалось на моей мыслеволне чье-то возмущенное шипение.
Похоже, это подала голос доха. Сегодня мерзкий балахон замаскировался, обзаведясь дюжиной более темных продольных полос, делавших его похожим на странный мохнатый матрас. По-моему, эта перемена произошла без участия моего хозяина.
Впрочем, я быстро забыл о переживаниях этой никчемной шубенки. Нездешние маги соорудили грандиозную иллюзию в виде громадной платформы, на которой кишели десятки желтых фигур. Они согласованной махали руками, делая вид, что плывут, гребут или летят, подскакивали, вставали на головы и руки, дрыгая короткими ножками, и совершали еще массу всяческих действий, выглядящих до невозможности уморительно. Наверху этого виртуального сооружения находился небольшой бассейн, на котором совершали синхронные па несколько желтых фантомов, плававших на надувных кругах с длинными гусиными шеями.
Как я заметил, иллюзорный транспорт шел точно по меткам, поставленным вчера моим хозяином, и получал подпитку из размещенных им магических узлов. Однако, затратив на свое представление массу энергии, желтые нездешние получали обратно много больше! Всю многотысячную толпу зрителей словно опутало невидимой сетью, в создании которой тоже принял вчера участие Монбазор, расставив в нужных местах опоры и якоря. Сейчас они стягивали на себя многочисленные нити, по которым магическая энергия, очевидно, сливалась в какие-то накопители.
Желтые старались, веселя толпу. В какой-то момент у меня возникло впечатление, что энергопоток стал слишком сильным. Пец, до этого неподвижно сидевший в своем велокресле, активно замахал руками, пытаясь захватить и перенаправить на себя лишние нити. То же самое попытался сделать и Коц в нашей ложе. Неожиданно для Монбазора и Селии он начал выписывать коленца какого-то дрыгоножного и рукомашистого танца. Я напрягся, но потянувшиеся к нему магические нити даже не приближались к моему хозяину и его магичке.
Главный толстый в VIP-ложе также был вынужден взять на себя какую-то часть магического потока. Но, возможно, не рассчитал своих сил. Он так наполнился магией, что во время прохода шествия под центральной трибуной взмыл вверх как воздушный шарик.
— Ух, ты! — услышал я чей-то восхищенный возглас из соседней ложи. — Он прямо как тот летающий барон! Как его… Харьк… Харк…
Дальше я не слушал. Я наконец узнал этого типа и двух его спутников! Это же те три подозрительных мага, которых мы встретили на вокзале! Не их ли имел в виду архимаг Стэнниоль, говоря, что мой хозяин мог увидеть что-то недозволенное?! Надо срочно предупредить Монбазора! Может, они появились рядом с нами не случайно?!
Мои опасения, к счастью, не оправдались. По-видимому, возможные злоумышленники сами отмечали зимнепраздник.
Монбазор с Селией гуляли по улицам и площадям, смотрели на выступления артистов и клоунов, покупали горячие напитки и снедь у уличных разносчиков, катались на качелях и скатывались с ледяных горок — в общем, всячески развлекались. И никто не пытался напасть на них, угрожать, тайно воткнуть что-то острое в организм или наложить проклятие. Даже флюиды госпожи Пампуки, вначале отчетливо отдающие недовольством, постепенно смягчились. Кажется, она тоже гуляла не в одиночку.
Одному мне было не до веселья. Я вообще не люблю толпу — постоянно надо следить, чтобы не наступили на лапы или не прищемили хвост, а тут еще приходилось непрерывно отслеживать наше окружение и реагировать на возможные опасности. То, что ни одна из них не подтвердилась, было, конечно, некоторым утешением, но… чисто моральным.
«Для солдата праздник, что для лошади свадьба», — сказала мне перед нашим уходом Первоконница. Кажется, я понял первую часть этой фразы. Но просто интересно, что же тогда приходится испытывать бедным лошадкам на свадьбах?! Надо будет потом спросить у шашки ответ на этот животрепещущий вопрос…
