Наверное, это было зрелище, достойное богов. Незнакомка не была ослепительной красавицей, но сколько в ней таилось свежей юной прелести, очарования, волшебства! Мне казалось, я слышу беззвучную музыку ее плавных выверенных движений.
Особенно неизгладимое впечатление оставляла её одежда… вернее, почти полное отсутствие таковой. Черноволосая чаровница исполняла свой колдовской танец в одной лишь белой рубашке с закатанными рукавами, едва доходящей до середины бедер. Да ещё и сверху были расстегнуты, как минимум, две пуговки.
Завидев нас, прекрасная нимфа завершила танец изящным пируэтом, пустив во все стороны шелковистую волну черных волос и сверкнув светлыми ножками под белой рубахой. Это длилось какие-то мгновения, а потом её вдруг не стало. Только за кустами, окружавшими поляну, мелькнуло что-то белое и пропало.
«Бежит по лесу вдоль дороги, — сообщил мне Такс. — Её поле хорошо чувствуется, но она нас обгоняет. Уходит!..»
Нагнувшись — признаю, удалось мне это с трудом, тело будто одеревенело — я потрепал друга по холке. Так или иначе, юная ведьмочка… точнее, магичка, причем, достаточно сильная, никуда не денется. Если она здесь и не живет, источник её обязательно приманит. Отпуск впереди длинный, ещё успею познакомиться. Тем более, что маман никак не отреагировала на появление прелестницы, продолжая рассеянно смотреть по сторонам, — стало быть, её знает.
Но как всё-таки хороша эта девушка! Не то, чтобы я всерьёз ею заинтересовался… но смотреть на неё было приятно, не скрою… Хорошо, Селии не было рядом…
Появление образа Селии в моих мыслях слегка отрезвило меня, я даже ощутил нечто, похожее на угрызение совести.
Мы еще немного проехали вдоль полей и плантаций, а затем свернули на широкую аллею, обсаженную старыми раскидистыми деревьями. Впереди появился длинный двухэтажный белый дом с колоннами у входа. Кажется, мы приехали.
— Вилла «Красавица»! — с гордостью известила маман.
С немалым интересом я рассматривал матушкины владения. Они оказались совсем не маленькими. Белый дом с колоннами окружала масса хозяйственных построек — просто сарай и сарай каретный, гараж, погреб, конюшня, хлев, птичник… Еще дальше располагался длинный барак, в котором жили работники — как постоянный персонал, так и батраки-сезонники.
Нас встречал настоящий почетный караул, возглавляемый представительным господином лет сорока пяти, одетым во все черное и в черных блестящих сапогах. Этот внушительный образ слегка портили беспокойно бегающие глаза.
— Мастер Вантерштуль, эконом, — вполголоса представила его маман. — Изрядный плут, но глубоко копает.
— Приветствую вас, госпожа Пампука, — черный завхоз чопорно поклонился моей матушке. — Рапортую: за время вашего отсутствия никаких заслуживающих вашего внимания происшествий не случилось.
Голос у эконома оказался глуховатым, но очень гулким, словно доносился из глубокого подвала.
— А не заслуживающих? — поинтересовалась маман.
— Мелкий распаскудник Сальешиш снова вздумал подглядывать за молодой госпожой. Был чувствительно бит по морде чайником, а по заду веником.
— Ну, раз свое получил, пусть его, — махнула рукой моя грозная родительница, сразу же потеряв интерес к этому делу.
— Вы уже давали команду собирать цветки овулоидеса, то бишь морьего корня? — немедленно влез в паузу мастер Шер.
— Нет, как можно? Ждали вас.
— Тогда собирайте людей! Только не Бригаду Ух, а кого-то поаккуратнее. Надо успеть до заката, пока они не закрылись!
Оба они поспешно удалились, а меня представили слугам, которых оказалось удивительно мало для такого большого дома. Две прислужницы, сестры Кипа и Цыпа, и кухонный мужик — огромный рукастый дядька Маймун по прозвищу Мумак. Из густой косматой бороды, покрывавшей лицо до самых глаз, торчал внушительный нос — такой длинный, что, казалось, еще немного, и он превратится в хоботок.
Впрочем, встречать нас, как я понял, прибыли не все.
— Балларёха! — вскричала маман. — Где эта копуша?!
— Здеся, хозяйка! — навстречу нам выскочила какая-то нескладная долговязая баба в черном балахоне, светло-сером фартуке и пестром головном платке.
— У тебя всё готово?
— Делаю, хозяйка, делаю, — дылда неловко поклонилась.
— Все ещё делаешь?! Мы же должны были приехать почти час назад!
— Ой, хозяечка, не гневайтесь! Не можу я быстрее, как есть, не можу! Там такие ножи страшные, с такими лезвиями! Так и зырят на меня, так и зырят!
— Менузея, — вздохнула маман. — Понимаю, что ты с дороги, но тебя не затруднит пройти с этой Балла… простите… дурёхой на кухню и показать ей, как надо обращаться с иномирянским кухонным инвентарем?! Вещи занесут в твою комнату на втором этаже.
Последние два слова были особо выделены интонацией.
— Ой, лихо! — вдруг запричитала Балларёха, ухватившись руками за голову. — Ой, хозяечка, да рази я эту уржучку к себе на кухню пущу?! Она же вас ночью зарежет… нет, отравит, а потом зарежет, голову отчекрыжит! Сама справлюсь, бегом бежать буду… Ой, лишенько, пригорает!
Взметнув полами балахона, странная стряпуха пропала так же быстро, как и появилась.
— И что это было?! — маман возмущённо пожала плечами.
— А что было? — с каким-то еле уловимым пренебрежением ответила Менузея. — Я — из уржуков, а она, надо понимать, подколпачка. Ишь ты, помнят ишшо…
— Ладно, дщери гор, а мне тогда с вами что делать? Я-то думала, ты её обучишь, ума-разума в голову эту непутевую добавишь! А тут такая история! Кровница, что ли?
— Да какое уж там, всё быльем поросло! — солидно махнула рукой Менузея. — Понадобится, выучу! Птичкой по кухне летать будет и всем кастрюлям в пояс кланяться!
Я машинально представил нашу экономку со сковородкой или большим мясницким ножом в руке, и почему-то у меня не возникло никаких сомнений: так оно и будет. Интересно только, не сбежит ли эта… Рюха… или Рёха… раньше, чем завершится учебный курс?!
— Надеюсь, обедом нас рано или поздно всё-таки накормят, — выразила надежду маман. — Тогда будем обустраиваться. За-а мной!
И мы послушно двинулись следом.
Возле парадной лестницы стояла длинная лавка, под которой была свалена целая куча разномастных тапочек.
— Первый этаж у нас рабочий, — пояснила матушка, присаживаясь на лавку. — Там люди постоянно туда-сюда шастают. Хочешь — не хочешь, а грязь снаружи занесут. А второй этаж — чистый, жилой. Поэтому наверх — только в тапочках!
Обе служанки сноровисто натянули прямо поверх своей обувки огромное разношенное нечто, напоминавшее войлочную версию галош, но меня такой вариант не устроил. Разувшись, я вытащил из кучи стильный черный тапочек с серебристым узором в виде листиков.
