— Мне известно, как маги относятся к своим фамильярам. Я вообще-то имел в виду вашего грума.
— Сальешиш — мой помощник в расследовании, — заявил Монбазор. — Он в деле. Нам всегда могут понадобиться быстрые ноги, зоркие глаза и чуткие уши.
«Ух ты! Прямо горжусь собой… на ночь глядя!» — немного поупражнявшись во время поездки, рыжик пользовался мысленной речью все более уверенно.
Я передал ему сигнал одобрения.
Поверенный неопределенно хмыкнул, но все-таки запустил нашу компанию в небольшой кабинет, обставленный тяжелой темной мебелью. Со стен на нас смотрели портреты немолодых мужчин в судейских мантиях, среди которых затесалась одна суровая дама с развернутым свитком в руке. Дополняли интерьер несколько старинных подсвечников, дававших достаточно яркое, хотя и колеблющееся освещение.
— Я специально не держу здесь ни магических светильников, ни этих, прости создатель, новомодных керосиновых ламп, — похвастался хозяин кабинета. — Я — фирма старая, с традициями. За этим столом еще прадед мой сиживал.
«Оно и видно, — от запаха рассохшегося дерева мне отчаянно хотелось чихать. — Хозяин, если осерчаешь на что-нибудь, не стучи по нему кулаком, развалишь! Да и я под него не полезу, посижу лучше в уголке».
«Ага, спасибо».
Хозяин повесил Первоконницу на вешалку у входа, на всякий случай укрепил заклинанием предложенное ему большое старинное кресло и осторожно уселся напротив Пукиса. За ним разместились и остальные. Неугомонная Натация потянулась было к блюдцу с печенюшками, стоявшему на дальнем краю стола, но тот отреагировал на ее движение таким отчаянным скрипом, что она испуганно отпрянула обратно.
— Что ж… дама и господа, — спокойно произнес поверенный при полном молчании коварного предмета мебели. — Прежде чем начать разговор, ради которого я вас сюда пригласил, должен предупредить вас об одном неприятном деле. По имеющейся у меня информации, барон намеревается захватить виллу «Красавица» с помощью протащенного им судебного решения.
— Он уже пробовал! — выпалила Натация с такой экспрессией, что стол отозвался на ее слова протяжным скрипом. — Ой, простите!.. Но мы их уже шуганули!..
«Разгромили как шведа под Полтавой», — с удовольствием прокомментировала с вешалки Первоконница.
— По крайней мере, радует, что вы никого насмерть не зашибли, — вздохнул Пукис, выслушав наш рассказ. — Ситуация с правовой точки зрения и в самом деле неоднозначная. Надеюсь, барона вы хорошо напугали, и в ближайшее время он попытку не повторит. Но гадить по-крупному и по-мелкому безусловно будет.
«Нагадит — уберем!» — выдала шашка.
Мой хозяин только махнул рукой.
— Вы скажите лучше, как подать апелляцию! Вы сможете это сделать?!
— Эм-м-м… Боюсь, что нет, — поверенный нахмурился. — К сожалению, имеющаяся у меня доверенная на такие случаи не распространяется. Документ должна подписать госпожа Пампука или же… сама владелица.
— Так известите ее поскорее!
— М-м-м… Мне не известен ее адрес, я с ней никогда не контактировал, — чуть скосил глаза в сторону Пукис. — Но, полагаю, это не будет для вас большой проблемой.
— Да, я спрошу у мамы! Где она сейчас?!
Стол предупреждающе скрипнул, и Монбазор поспешно убрал с него руки.
— В старой крепости. Именно там оборудованы камеры для содержания магов. Завтра попытаюсь добиться свидания с ней. Но предупреждаю: подписать документы на этой встрече, скорее всего, не получится.
— Тогда нам надо как можно скорее вытащить ее оттуда! — воскликнул мой хозяин, предусмотрительно оставаясь на месте и не прикасаясь к столу.
— Что ж, для того мы и собрались, — Пукис достал и положил на даже не пискнувший под ним стол большой лист бумаги. — Я записал здесь то, что мне удалось выяснить за сегодняшний день. С кого начнем?
— С мамы! — Монбазор, забывшись, подался вперед, отчего стол предостерегающе скрипнул. — Нам известно, что в тот день она сначала заехала на почту и пробыла там подозрительно долго. Что она могла там делать?!
— О, госпожа Пампука произвела просто неизгладимое впечатление на почтовых служащих! — в голосе законника почувствовались восхищение и легкая зависть. — Она отправила корреспонденцию особым порядком!
— Для этого надо так много времени? — немного удивился мой хозяин.
— Ну конечно же! Зачарованный конверт вкладывается в другой конверт, запечатывается магией и прошивается суровой нитью, а потом его еще запаковывают в специальный мешок с медными кольцами и сургучными печатями! А ведь все это надо сначала еще найти и правильно подготовить!
— Куда же она его отправила? — растерянно спросил Монбазор. — Служащие случайно не запомнили адрес?
— Конечно же, запомнили! Более того, не сомневаюсь, что они будут рассказывать эту историю детям и внукам! Город Мандибур, Отдельное делопроизводство, через подворотню налево, почтовый ящик нумер 777, Третьему! Представляете?! — голос Пукиса слегка дрогнул. — Не какому-то там номеру шестнадцатому, а самому Третьему!
«Третьим будешь?!» — попыталась немного сбить накал пафоса Первоконница.
— И что это может значить? — пробормотал совсем сбитый с толку хозяин.
— Тётя Пета много раз говорила, что бывших сотрудниц не бывает, — слегка скрипнула столом Натация. — Наверное, она известила о чем-то свое начальство. Но для этого должна была быть какая-то очень важная причина!
— Что-то с ней случилось?! — снова подскочил Монбазор.
Стол выразил свой громкий протест.
— Шантажист с ней случился, ныне покойный, — мрачно заметил Пукис. — И мне совершенно не хочется знать, чем он ее шантажировал.
— А если тётя Пета действительно его замочила?! — ахнула Натация и тут же испуганно прижала пальцы к губам. — Известила начальство и… хлопнула?!
«Только мертвые не выдают тайну!» — не удержавшись, мрачно брякнула Первоконница.
Мой хозяин возмущенно встрепенулся, выразительно скрипнул столом… и опустился обратно в кресло, не сказав ни слова. Кажется, он тоже посчитал эту страшноватую версию вероятной.
«Не похоже на твою матушку, — заступился я за госпожу Пампуку. — Она бы не стала портить твой приезд».
— Нет, это вряд ли, — к похожему выводу, очевидно, пришел и поверенный. — Мне думается, она сначала бы получила санкцию, а потом стала бы уже действовать. Если бы она отправила письмо, а шантажист через пару рук сломал бы себе шею, свалившись в овраг, или утонул в речке, я бы поверил. Или, в крайнем случае, если бы госпожа Пампука его исполнила, а уже потом отправила бы письмо с отчетом. А так… сильно сомневаюсь.
— Уверен, моя мама ни в чем не виновна! — с явным облегчением заскрипел столом Монбазор. — Будем считать, что она отправила с почты свою корреспонденцию, а потом куда-то ушла пешком, отпустив возницу, и находилась неизвестно где больше часа, пока мы не встретились с ней на месте преступления.
