На какое-то время я потерял сознание, а когда очнулся, то… Увидел, что передо мной сидит кто-то, в черной маске, и держит в руках шприц.
— Ну привет, Эдгард. Как жизнь? — спросил он, — Очухался?
В голове по прежнему звенело. Судя по ощущениям, отключился я ненадолго. Внутри что-то щёлкнуло и взгляд прояснился. Я моментально осознал, что нахожусь в нешуточной опасности. Мигом проснулось улучшенное зрение, все чувства обострились.
Голос говорившего был знакомым. Не смотря на маску, я его узнал. Сапфир Атаманов собственной персоной. Тот, кто задирал простолюдинов, тот, с кем я подрался и тот, кого исключили до конца года из института.
— Эй, ты здесь? — пощёлкал он пальцами свободной рукой, — Знаешь, что это за дрянь? — указал он на шприц, — Забористая штука, я тебе скажу. Мы её для пыток используем. Даёт ощущение легкого кайфа, вызывает галлюцинации, а ещё обостряет все чувства.
Я задергался, когда шприц пошёл ко мне. Атаманов остановился и, хоть лица было и не видно, я почувствовал, как он довольно скалится.
Паника и страх не мешали анализировать ситуацию. Всего здесь пятеро врагов. Либо его люди, либо другие аристократы. У Сапфира индекс опасности тридцать семь. У меня сейчас за двадцатку перевалил. То есть он сильнее меня. Учитывая, что я связан, избит, а их пятеро — дела мои, откровенно говоря, паршивы.
— Чего тебе надо? — выдавил я из себя слова.
Главное, выиграть время.
— Это хороший вопрос. Видишь ли, ты, Соколов, хоть и носишь такую фамилию — ничтожество. Надо было сидеть в той дыре, где ты скрывался. Но не переживай. Я здесь не ради банальной мести, хотя, если быть честным, мне это всё доставляет большое удовольствие, — он стянул с себя маску и я увидел его грубое, уродливое, искаженное ненавистью лицо, — У меня к тебе есть вопросы, Эдгард. И ты мне на них ответишь.
— Что за вопросы?
— Парни, смотрите, какой он сговорчивый, — рассмеялся Атаманов, обращаясь к подельникам.
Пока он смеялся, я подёргал руками и ощутил, что их сковывают наручники. Которые привязаны цепью к дереву. Металл… это хорошо.
— Что, пересрался, Соколов? Не такой смелый, как на территории института?
— Ты руки мне развяжи и посмотрим, какой я смелый.
Усмешка сползла с лица Атаманова.
— Ты, наверное, — прошипел он, — Наивно думаешь, что выберешься отсюда? Парни, разожгите костер. Мы уже оценили твою регенерацию. Слабенький бес. Ничтожество. Но и это сегодня сыграет против тебя. Знаешь, что причиняет наибольшую боль? — наклонился он ко мне, заглядывая в глаза, — Огонь. Он обжигает, травмирует кожу, создаёт шрамы, которые неохотно восстанавливаются даже у сильных бесов, которым ты ни чета. Знаешь, что раньше неугодных аристократов медленно жгли на кострах? В качестве наказания или казни. Тут уж не знаешь, что и хуже, — снова усмехнулся он.
— Дерьмовый из тебя злодей, — ответил я, смотря, как остальные поливают заранее подготовленные бревна бензином и поджигают их, — Болтаешь слишком много. Огнем меня пугаешь? Да я, блядь, обожаю огонь!
— Ты спятил? — отодвинулся от меня Сапфир.
А потом врезал ногой по лицу. И ещё врезал. Уже по ребрам.
— Походу, по хорошему ты не понимаешь…
Мне сделали укол. Вбили иглу в ногу и быстро ввели жидкость.
— Этой штуке надо подействовать. Учитывая твою регенерацию, у тебя есть пара минут. А потом начнется веселье.
— Какое? Ты заткнешься? — сплюнул я кровь.
Кровь это тоже хорошо. Ещё лучше, чем металл и огонь.
— Хватит с ним церемониться, — сказал кто-то из четверки.
— Заткнись! — огрызнулся Атаманов.
— Слушайте… — приподнялся я.
Что не так-то легко сделать.
— А кто вас, мальчишек, в темный лес отпустил? Неужели ваши отцы приказали избавиться от меня?
— Нет-нет-нет, — снова придвинулся ко мне Сапфир, — Ты, без рода, не знаешь, как делаются дела. Мы сами пришли разобраться с таким ничтожеством, как ты.
— Повторяешься.
— Заткнись!
Ещё один удар прилетел мне в голову. Да такой силы, что я поплыл. Это тоже хорошо… Всё хорошо… Алхимики это такие твари, которые всё себе на пользу обращают.
Внезапно меня словно в туман окунули. Я разом ощутил боль во всём теле, тяжесть одежды, сырость земли под задницей, горячесть бегущей крови. Моей крови.
Что мне вкололи?
— Ты меня утомил Соколов. — раздосадовано покачал головой Сапфир, — Отвечай на вопрос. Что тебя связывает с князем?
— С кем? — вырвалось из меня, — Ну ты и придурок! Сам же назвал меня ничтожеством. Что меня может связывать с князем?
Я попробовал расхохотаться, но получил оплеуху.
— Что-то тебя точно связывает, — уверенно заявил парень, — Отвечай. Дайте мне палку, — протянул он руку.
В которую вложили… ну да, горящую палку и вложили.
— Эй, — крикнул я, — Может не надо?
— Боишься? — довольно сказал он, — Я жду ответа.
— Хорошо, только убери огонь! Я всё скажу! Что ты хотел узнать?
— Правду!
— Да легко… Правда в том, что вы все — дегенераты.
— За эту дерзость, — от слов Атаманова резко повеяло холодом, — Я выжгу тебе глаз. Выбирай, левый или правый?
— Ты слишком тупой, чтобы это сделать.
— Ты сам виноват в том, что с тобой случится.
Сапфир схватил меня левой рукой за волосы и зафиксировал голову. Второй рукой он стал медленно подносить горящую палку к глазу. Было жутковато… Немного.
Закончив трансформацию металла, я создал из него лезвие. Пока Атаманов не видел, я ударил его в шею. Полоска металла вошла глубоко, выйдя с другой стороны. Два движения совпали. Парень дернулся от меня, а я дернул оружие на себя. От этого его горло раскроило и Сапфир упал, залив перед этим меня своей кровью.
— Знаете что, — прошипел я, поднимаясь, — Вам всем хана.
Попытка встать увенчалась успехом лишь наполовину. Я встал, но тут же завалился. Мир резко удлинился, а потом сузился. Я рухнул прямо к костру и… Сделал то, что и собирался. Огонь, плюс кровь, равно большие проблемы для Атаманова. Я заставил пламя потухнуть, обратиться жар против крови беса.
Раздался крик, полный боли, а в моей голове резко прояснилось, мир стал четким-четким.
Я понял одну простую вещь. Никого из здесь присутствующих нельзя отпускать живыми. Либо они, либо я.
Что-то такое подумали и остальные. Ближайший парень подскочил ко мне и попытался ударить. У него это получилось, да так хорошо, что силы удара хватило подбросить меня. Воспользовавшись этим, я оказался на ногах и…
