Что?
– Прости?
– Ты меня слышала.
– Я не осознавала, что я пленница.
– Ты не пленница, ты моя жена.
– Очевидно, это одно и то же, – бормочу я, опуская глаза.
Я уверена, что если посмотрю на него, я испепелю его своим взглядом.
Он поднимает руку, и я отшатываюсь. Но он берет меня за подбородок и приподнимает мое лицо. Я вынуждена посмотреть на него, и я открываю рот, чтобы испепелить его уже словами, но он говорит:
– Я до смерти испугался, когда вернулся домой, а тебя здесь не было. У меня в голове крутилась тысяча возможных причин, пока я сидел здесь и снова и снова пытался дозвониться до тебя. Я подумал, что ты, возможно, сбежала.
Я моргаю. Его напряженный взгляд пугает меня.
– Сбежала?
– От меня.
Я закусываю губу. На его лице мелькает ранимость, но она тут же исчезает. Он снова мрачнеет.
– Не то чтобы это тебе помогло. Я выследил бы тебя. Ты нигде от меня не скроешься.
При этих словах я широко раскрываю глаза. Меня обдает жаром, потому что это слова собственника. Мне следовало бы возмутиться, но я не возмущаюсь. Я не привыкла, чтобы меня хотели. А это так соблазнительно.
– Я еще не покончил с тобой, – заключает он.
Но жар, охвативший мое тело, остывает, потому что я слышу не сказанное им слово «пока».
Я прижимаю блокнот к груди, пытаясь скрыть боль, пронзившую мое сердце. И стараюсь придать своему лицу невозмутимость, так как я не хочу, чтобы он знал, что я услышала это не сказанное слово. Не хочу, чтобы он знал, что меня это волнует. Потому что меня это не волнует.
Это временно, говорю я себе. Мы оба это знаем. Прими это. И живи дальше.
– Полагаю, это большая удача, что я тоже пока не покончила с тобой, – говорю я.
И это чистая правда. Я хочу получить от него как можно больше, прежде чем он отошлет меня прочь.
Крейтон, по-прежнему напряженный, поднимает другую руку и сжимает ладонями мои щеки. Я думаю, что он собирается наклониться ко мне и поцеловать меня, но он этого не делает.
– Где ты была, черт возьми? – снова спрашивает он, на этот раз намного спокойнее.
Меня охватывает разочарование. На самом деле я хотела, чтобы он поцеловал меня.
– Холли.
Мое внимание снова направлено на него.
– Я уже сказала, мне была нужна гитара. Так что я пошла и нашла ее.
Он убирает руки от моего лица, и я сразу же чувствую себя обездоленной. Мне следует поразмыслить над этим, но я не хочу.
– Черт. Я даже не подумал об этом.
– Это неважно. Я нашла маленький музыкальный магазин. И мужчина там был очень дружелюбным. Он разрешил мне играть, сколько я захочу.
Крейтон хмурится.
– Ты не стала покупать гитару?
Я поднимаю бровь.
– Мне не нужна новая гитара. У меня есть две хорошие гитары, которые ждут меня в Нэшвилле, и я буду там уже послезавтра. Тот мужчина сказал мне, что я могу вернуться завтра, если захочу.
Крейтон качает головой.
– У тебя завтра же будет новая гитара. Просто выбери, а я позабочусь, чтобы ее доставили как можно быстрее. И твои кредитные карточки тоже будут здесь.
Оба этих заявления пригвождают меня к полу.
– Мне не нужна новая гитара. И твои деньги тоже.
Он выдвигает вперед подбородок и сверлит меня взглядом.
– Но ты все равно получишь и то, и другое. Это не обсуждается. Если ты не хочешь сама выбирать гитару, я попрошу кого-нибудь сделать это для тебя.
– Ты когда-нибудь бываешь не таким упрямым и высокомерным типом?
Крейтон немного расслабляется и одаривает меня улыбкой.
– Никогда.
– Я думаю, ты слишком привык к тому, что получаешь все, чего хочешь.
Я говорю это безо всякого жара, потому что мы оба знаем – это правда.
– Конечно, привык, и прямо сейчас я хочу тебя, голую. И я это получу.
– Правда? – Я смотрю на его костюм-тройку. – Но ты уж точно не голый.
Он берется за узел своего галстука и ослабляет его.
– Это сейчас изменится.
Я чувствую, что проигрываю. Потому что когда он стягивает галстук с шеи, мои соски затвердевают.
– Спусти джинсы, Холли. Я хочу, чтобы ты нагнулась над диваном, чтобы я мог трахнуть тебя.
Я широко раскрываю глаза. Мне следовало бы уже привыкнуть к его откровенным высказываниям, но я к ним почему-то не привыкла. Я не привыкла к такому. Я не привыкла к нему.
Он… он для меня просто слишком раскован.
Но это не мешает моим рукам взяться за молнию джинсов и расстегнуть ее. Я стягиваю их с бедер и, словно я больше не контролирую свое тело, ногой отбрасываю их от себя. За джинсами следуют носки, а потом я иду к дивану.
– И все остальное.
Я поспешно снимаю через голову свою рубашку и комбинацию и бросаю их на пол. Потом, расстегнув бюстгальтер, бросаю его туда же. Я просовываю большие пальцы под резинку моих трусов, собираясь снять и их, но он говорит:
– Стоп.
Я замираю.
Я чувствую тепло его тела в нескольких дюймах от меня. Я чувствую, что он движется, но не знаю, что он намеревается сделать… пока он не начинает покусывать мою ягодицу сквозь тонкий хлопок трусиков.
– Я хочу заняться этой роскошной задницей. Такой аппетитной. Такой чертовски соблазнительной.
Я вспоминаю, что он говорил мне в душе, и замираю. Он чувствует мою нерешительность – не знаю как, но чувствует.
– Не так, милая моя девочка. Скоро. Но еще не сейчас.
Он стягивает с меня трусики и прижимается губами к тому месту, которое только что укусил. Его большая ладонь скользит по моей ягодице вверх, к спине, и он толкает меня на диван. Мои груди соприкасаются с холодной кожей дивана, и я ахаю от прикосновения. Какого прикосновения, я не совсем уверена. Но я могу догадаться.
Услышав за спиной стон, я поднимаю голову, но он рукой пригвоздил меня к дивану, так что я не могу посмотреть на него.
– Господи, Холли. Эта задница… Возможно, я буду трахать тебя так каждый день.
По моему телу пробегает дрожь, и я чувствую, как влага течет по моим бедрам. Не теряя времени, Крейтон языком слизывает ее.
Я смущена, потому что никогда не делала этого… не в таком положении. А он приближается слишком близко к тому месту, которого никто никогда не касался языком. Но Крейтон явно не разделяет моего смущения.
