В последующие годы эта стратегия была реализована. В соответствии с духом встречи в Ла-Хойя британская газета The Guardian объявила, что как участница кампании против изменений климата она больше не будет принимать для публикации рекламу от нефте– и газодобывающих компаний. Тем не менее, добавила газета, несмотря на то что она хотела бы поддержать требования движения «Гринпис» и других читателей, а также отказаться от рекламы автопроизводителей и туроператоров, если она совершит такой шаг, это будет для нее «жестоким финансовым ударом», который вынудит уволить большинство журналистов. Но газета обещает больше не использовать в разделе новостей термин «климатический кризис». Вместо него всегда будет использоваться словосочетание «чрезвычайная ситуация в области климата»
[452].
Сегодня борьба с изменениями климата превратилась в широкое социальное движение, не только привлекающее людей с точки зрения политики и бизнес-решений, но и все больше проникающее в их личную жизнь и апеллирующее к их чувству личной ответственности. Некоторые стали веганами, чтобы отказаться от мяса и молочных продуктов, получаемых от коров, производящих метан. Помните движение «флайт шейминг» (стыд от того, что ты летаешь самолетами), возникшее в Скандинавии, и заголовок в The New York Times, вопрошающий: «Насколько виноватыми вы должны чувствовать себя в полете?» Это личное отношение стало настолько важным, что один из ведущих американских телеканалов приглашает «тех, что глубоко озабочен будущим планеты» зайти на страничку откровений на своем сайте, чтобы поделиться тем, как «они потерпели неудачу в предупреждении изменений климата»
[453].
Глава 42
«Новый зеленый курс»
14 государств «большой двадцатки» ввели в действие или объявили о планах введения механизма установления выплат за выбросы СО2 в атмосферу – это своего рода налог на СО2. На повестке дня стоит «глубокая декарбонизация». Великобритания объявила, что обязуется добиться полного сокращения выбросов СО2 к 2050 г. Другие страны обещают то же самое.
В Европе, более чем где-либо еще на планете, стремятся построить «постпарижский мир». И, более чем кто-либо еще, Европа демонстрирует, как политика правительства стимулирует этот энергетический поворот. Заявляя, что «климат – это самая важная проблема Европы», председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен обязалась превратить всю Европу в «первый в мире континент с нулевым балансом эмиссии двуокиси углерода». Глава Европейского инвестиционного банка, объявляя о прекращении финансирования проектов добычи природного газа к 2022 г., пошел еще дальше, заявив, что «климат – это главный вопрос политической повестки дня нашего времени».
Цель «нового зеленого курса» Евросоюза заключается в том, чтобы сделать минимально нулевые выбросы СО2 юридически обязательными на континенте к 2050 г. Понятие «минимально нулевые» требует разъяснения, так как оно является важнейшим для будущего разговора. Всемирный институт по исследованию мировых ресурсов разъясняет, что «минимально нулевые выбросы СО2» (и «минимально нулевые выбросы парниковых газов») – это не то же самое, что «нулевые выбросы СО2» (или «нулевые выбросы парниковых газов»). «Минимальный» определяется как снижение вызванных деятельностью человека выбросов до «минимально возможных значений», причем оставшиеся выбросы компенсируются с помощью удаления эквивалентного количества СО2, например, посредством восстановления лесов или улавливания и хранения двуокиси углерода. Другими словами, СО2 можно выбрасывать в атмосферу, но при этом такое же его количество необходимо улавливать. Сегодня на долю Европы приходится около 12 % выбросов СО2 в результате сжигания углерода (угля) (рис. 2).
Базовым инструментом достижения минимального нулевого выброса двуокиси углерода является «Таксономия» – доклад объемом 414 страниц, подготовленный «выдающимися мыслителями», который оценивает 67 разновидностей хозяйственной деятельности с точки зрения экологичности и устойчивого развития. Речь идет о прямых инвестиционных потоках. Евросоюз будет требовать, чтобы инвестиционные менеджеры указывали, насколько предоставляемые ими деньги являются соответствующими «Таксономии». Доклад будет также использоваться при разработке новых предписаний и государственных программ для «зеленых инвестиций». По условиям «Таксономии», природный газ и атомная энергетика являются проблематичными, каменный уголь должен быть исключен, а все угольные шахты закрыты. Кроме того, от 6000 европейских фирм с числом работников более 500 человек потребуют указать, какая из инвестиций является экологически устойчивой. Евросоюз рассматривает также возможность введения «пограничных налогов» – иначе называемых тарифами – на товары из других стран, в которых нет подобных программ, и выплат за выбросы двуокиси углерода в атмосферу. Резюмируя, можно сказать, что Евросоюз обозначил свою позицию по «зеленой доминирующей высоте»
[454]. Цель, которую намечено достигнуть к 2050 г., можно назвать грандиозной – ведь она предусматривает ни много ни мало переформатирование экономической деятельности, управление инвестициями и перестройку экономики Европы на ближайшие 30 лет.
«Затраты на переход будут велики, – сказала фон дер Ляйен, – но цена бездействия окажется намного выше». Евросоюз создал механизм «Справедливый переход» (Just Transition), на финансирование которого выделено 100 млрд евро, призванный помочь странам, все еще зависимым от угля, смягчить его последствия. Однако на сегодняшний день расходы на переход на нулевой баланс выбросов углерода понятны не до конца. Как говорится в докладе Института мировой экономики Питерсона (Peterson Institute for International Economics), «повысит или понизит переход к экономике, не оказывающей влияния на климат, [экономический] рост – это вопрос количества. К сожалению, мы знаем об этом слишком мало». Утверждая, что процветание в долгосрочной перспективе зависит от декарбонизации, авторы доклада добавляют, что в течение ближайших 5–10 лет «декарбонизация неизбежно снизит экономический потенциал».
