Дональд Трамп, вступив в должность президента, был решительно настроен на выстраивание новых отношений с Россией. Во время предвыборной кампании он хвалил Путина как сильного лидера, восторженно заявляя, что российский президент назвал его «гением» (Путин использовал слово «яркий»).
Однако Трамп явно зашел не туда. Слово «Россия» вызывало в Вашингтоне резкие разногласия. Объединенная рабочая группа, набранная из сотрудников ЦРУ, Агентства национальной безопасности и ФБР, пришла к заключению, что российское правительство в ходе выборов 2016 г. «проводило разноплановую кампанию влияния», которая включала «агрессивное использование информационных технологий», и что «президент Путин руководил кампанией, направленной на подрыв веры американского народа в процесс президентских выборов», «на дискредитацию государственного секретаря Клинтон» и «благоприятствование мистеру Трампу».
Путин, несомненно, не скрывал своей неприязни к Хиллари Клинтон. Это было взаимное чувство. Клинтон сказала, что Путин как бывший агент КГБ «по определению не имеет души». Когда после парламентских выборов 2011 г. в России вспыхнули демонстрации, она обвинила Кремль в грубой фальсификации результатов голосования. В ответ Путин обвинил Клинтон в том, что она оплачивает антикремлевские демонстрации в Москве. После победы Трампа на выборах 2016 г. Россия и российское вмешательство в эти выборы были основными темами в Вашингтоне наряду с авторитарной природой государства и коррупцией
[98].
Стремясь сделать что-нибудь, Конгресс принимал решения о наложении все новых и новых санкций – некоторые были нацелены на неких людей, которые считались близкими к Путину, а также на компании и финансовые институты. Другие были предназначены для дальнейшего ограничения российских энергетических проектов и участия в них западных компаний.
В обычных условиях американское санкционное законодательство позволяет президенту свободу действий, так что он может использовать их как политический инструмент в ответ на изменения в стране, на которую они наложены. Но, что крайне противоречиво с точки зрения полномочий президента, некоторые из этих новых санкций были оформлены законодательно на постоянной основе, что ликвидировало возможность гибкого подхода. Это играло важную роль, препятствуя текущей или будущим администрациям использовать санкции как рычаг на переговорах или влиять на их проведение. История показывает, что, когда санкции прописаны в законе, а президент не имеет права действовать в этом вопросе на свое усмотрение, их не так просто отменить. Закон Джексона – Вэника, принятый в 1974 г. для поддержки еврейской эмиграции из Советского Союза, оставался в силе 38 лет, хотя Советский Союз давно прекратил существование, а правомерное поведение России было подтверждено много лет назад. Новые запреты, введенные Конгрессом, являлись свидетельством преобладающей враждебности к России, сильнейшей обиды за российское вмешательство в президентские выборы 2016 г., глубокого недоверия к администрации Трампа и к самому Трампу. Это обстоятельство подметил президент «Роснефти» Игорь Сечин, который сказал: «Иногда мне кажется, что санкции введены против него, а не против нас»
[99].
Трамп подписал закон о введении санкций 2 августа 2017 г., хотя и назвал его «очень несовершенным», потому что он посягал на власть президента. Но Трамп также нашел необычный источник своей власти вне рамок конституции. Он объяснил: «Я построил действительно огромную компанию, которая стоит много миллиардов долларов. Это одна из причин того, что меня избрали. В качестве президента я могу лучше вести дела с другими странами, чем Конгресс»
[100].
«Северный поток – 2» также был упомянут в предлагаемых ограничениях. Некоторые предполагали, что, если «Северный поток – 2» не будет построен, это уменьшит роль российского газа в Европе. Но такая логика была неверна. Газ просто потечет по другим газопроводам, включая проходящие по территории Украины и Турции
[101].
В то время как члены ЕС из Восточной Европы приветствовали новые санкции, направленные на остановку «Северного потока – 2», остальные государства континента реагировали по-другому. «Снабжение Европы энергоносителями – это дело Европы, а не Соединенных Штатов Америки, – сказали в совместном заявлении министр иностранных дел Германии и канцлер Австрии. – Инструменты политических санкций не должны быть связаны с экономическими интересами». Европейцам было трудно увидеть связь между российским вмешательством в американские выборы и прокладкой газопровода в Европе. Нужно было какое-то другое объяснение. Глава одной из крупнейших европейских энергетических компаний предположил, что санкции являются для Соединенных Штатов инструментом для «продвижения их собственного газа» – то есть экспорта сжиженного газа из США. Министр иностранных дел Германии высказал ту же мысль. И это замечание было недалеко от истины, потому что закон от 2017 г. предусматривает «экспорт энергоресурсов Соединенных Штатов с целью создания рабочих мест в США»
[102].
Вольфганг Ишингер, председатель Мюнхенской конференции по проблемам безопасности и бывший посол Германии в Соединенных Штатах, подметил, что американцы были бы очень возмущены, прими Брюссель законодательный акт, направленный на блокирование нефтепровода из Канады в США. Ишингер указал на основной урок – санкции, скорее всего, принесут успех тогда, когда они будут многосторонними. Односторонние санкции вызывают раздражение среди союзников. Крупнейшим выгодополучателем от конфликта вокруг санкций между Соединенными Штатами и ЕС будет Россия, которая с радостью воспримет еще один раскол на Западе.
Сделка вокруг строительства «Северного потока – 2» обрела более четкие очертания, по крайней мере в Европе. Канцлер Меркель и другие сторонники сделки предполагали, что определенное количество газа будет гарантированно проходить через украинскую систему газопроводов. Газпром, со своей стороны, дал понять, что обязуется поддерживать определенный уровень прокачки через Украину, что гарантирует получение Киевом платы за транзит. Но в Вашингтоне 39 сенаторов призвали администрацию остановить «Северный поток – 2», потому что он «делает Европу более чувствительной к негативному влиянию Москвы».
