С учетом кувейтской нефти Саддам контролировал почти 20 % доказанных мировых запасов нефти. Если бы он пошел дальше и захватил саудовскую нефть, то под его контроль перешли бы 45 % реальных мировых запасов. Даже без Саудовской Аравии он доминировал бы в Персидском заливе, контролируя две трети мировых запасов нефти, и мог бы стать третейским судьей в мире нефти.
Саддам мог добиться того, чего избежал президент Египта Насер, – стать лидером арабской нации, стереть границы государств, восходящие к соглашению Сайкса – Пико и границам провинций Османской империи, доминировать на карте Ближнего Востока. Он мог бы добиться исполнения своей мечты – создания арабской супердержавы, мощь которой основывалась бы на оружии, нефти, деньгах и глобальном влиянии, вытекавшем из обладания этой нефтью. Все это грозило такими переменами в глобальной геополитике, которых не ожидал никто в новом мире, сложившемся после окончания холодной войны. Таковы были ставки для Саддама, эти же соображения послужили для президента Джорджа Буша и госсекретаря Джеймса Бейкера разумными основаниями для создания уникальной коалиции из 34 государств для противостояния Саддаму.
Война началась в январе 1991 г. с продолжавшихся несколько недель бомбардировок Ирака, оказавших разрушительное воздействие на его армию. В какой-то момент прозвучала настоятельная просьба найти иракских солдат с «опытом выпаса верблюдов». 24 февраля огромная коалиция начала сухопутную операцию. Она продолжалась немногим более ста часов. Ирак был побежден
[249].
В странах коалиции многие ожидали, что после поражения иракские военные свергнут Саддама. Но он крепко удерживал рычаги власти. Непосредственное свержение Саддама никогда не входило в военные планы коалиции. Через семь лет, в 1998 г., Буш и его помощник по национальной безопасности Брент Скоукрофт рассказали, почему войска коалиции не стали продолжать наступление: «Стараясь устранить Саддама… мы были вынуждены занять Багдад и по сути дела управлять Ираком. Если бы мы пошли по пути завоевания, то, вполне вероятно, Соединенные Штаты могли бы до сих пор оставаться оккупантами в чрезвычайно враждебно настроенной стране».
Коалиция достигла своих целей. Ирак был покорен, его армия – разбита, Кувейт – освобожден, карта зоны Персидского залива – восстановлена. Ирак был изолирован, обложен целой сетью санкций и ограничений. И Саддам был побежден.
Но в Ираке о войне писали совсем не так. Согласно истории республиканской гвардии, американцы и остальная часть коалиции едва не попали в ловушку прямого и кровопролитного сражения с иракскими войсками. Чувствуя неизбежность огромных потерь в живой силе и технике, говорится в описании, Джордж Буш пришел к заключению, что «единственным выходом из положения будет прекращение огня».
Через несколько дней после прекращения огня Саддам сказал членам своего военного штаба: «Сильнейшие научные, технические и военные державы… все они объединились против нас и не добились успеха, несмотря на то что произошло. Они не осмелились атаковать Багдад». «Мать всех битв», заявил он, стала великой победой Ирака и его режима
[250].
Джордж Буш-младший стал президентом в январе 2001 г., через восемь лет после проигрыша его отца Биллу Клинтону. 11 сентября 2001 г. агенты «Аль-Каиды» захватили гражданские авиалайнеры и направили их на здания Всемирного торгового центра в Нью-Йорке и на Пентагон. В результате погибли 2977 человек. В ответ США объявили «войну против террора». Она началась с наступления на режим Талибана в Афганистане, который предоставил убежище «Аль-Каиде». Некоторые сотрудники администрации Джорджа Буша в качестве следующего шага настаивали на устранении Саддама, чтобы закончить незавершенное дело, когда войска коалиции остановились на подступах к Багдаду в 1991 г. Некоторые утверждали, что Ирак был союзником «Аль-Каиды», но это встретило резкие возражения; основным аргументом здесь было то, что мало что может объединять светских баасистов и фундаменталистскую «Аль-Каиду». Было также понятно, что санкции и политика сдерживания почти не работают.
С течением времени логическим обоснованием дальнейших действий США все чаще становилось ОМУ – оружие массового уничтожения. Почему? Саддам должен был замышлять и реализовывать новую программу производства ОМУ. Как говорил главный инспектор ООН по вооружениям, «Саддам имел пагубную склонность к оружию массового уничтожения». Так видела ситуацию предыдущая администрация Клинтона. Уверенность в ее правоте была подкреплена тем, что после войны 1991 г. выяснилось, что Ирак был менее чем в 18 месяцах от создания грозной атомной бомбы. Если бы Саддам подождал и напал на Кувейт в 1994 или 1995 г., то он имел бы гораздо более крепкие позиции для сопротивления коалиции по сравнению с 1991 г., когда иракская армия потерпела поражение. Через три-четыре года результат мог быть совсем другим.
Не стоит забывать и о реакции на шок от событий 11 сентября 2001 г., решимости снова продемонстрировать мощь Америки и гарантировать, что нового, намного более смертоносного нападения не будет. Вместо устрашения и сдерживания возможного противника администрация Буша-младшего взяла курс на «упреждающий удар». Как объяснил это сам президент, «если мы будем ждать, пока угроза полностью материализуется, нам придется ждать слишком долго»
[251].
20 марта 2003 г. интенсивными воздушными налетами началась Вторая война в заливе. К концу первой недели апреля сопротивление иракской армии было сломлено, и находившийся в плену иллюзий Саддам отдавал приказы уже не существующим частям. К 9 апреля войска «коалиции доброй воли» во главе с Соединенными Штатами сделали то, что не было сделано 12 лет назад, – овладели Багдадом.
Но то, что должно было стать короткой войной, обернулось длинным и изнурительным конфликтом. Дело в том, что если война оправдала ожидания с точки зрения ее результата, то планирование того, что произойдет после, – нет. Политические меры, принимавшиеся потом, основывались на импровизации, были противоречивы и плохо адаптированы к реальной ситуации на местах.
Политика «дебаасизации» – этот термин был выбран по аналогии с «денацификацией» Германии после Второй мировой войны – изначально была нацелена на устранение верхушки баасистской системы, но применялась к более глубоким слоям общества. Большинство гражданских служащих, работавших в министерствах и государственных компаниях, были изгнаны, как и многие другие люди, обеспечивавшие повседневную жизнь страны. Приказ о роспуске иракской армии противоречил политике ООН, в том числе предпринимавшимся перед войной мерам психологической обработки, включая обещания, данные иракским военным, позаботиться о них, если они не будут воевать, а также планы использовать военных для поддержания порядка. Один американский генерал как раз разговаривал с 600 старшими иракскими офицерами об их роли в восстановлении национальной армии, когда пришло сообщение об их увольнении. Даже план раздать каждому офицеру по 20 долл. на покупку самого необходимого для их семей был отменен. В общей сложности 600 000 военных и сотрудников силовых структур были уволены и отправлены по домам без пенсий, каких-либо компенсаций и перспектив. При них осталось только их оружие, обида и гнев, которые будут подпитывать сопротивление. Если говорить только о деньгах, то было бы намного дешевле держать этих людей в штате по сравнению с расходами, на которые пришлось пойти в последующие годы. Один американский офицер в Ираке годы спустя был вынужден признать, что решение распустить армию стало моментом, когда мы «выпустили победу из своих рук и создали повстанческое движение»
[252].
