Хафез Асад совершил также кое-что очень важное для будущего своего режима – он сделал Сирию союзницей Советского Союза. Он создал еще один альянс, который, как выяснилось через несколько десятилетий, оказался жизненно важным для выживания режима, – мы имеем в виду альянс с аятоллой Хомейни и революционным Ираном. Эта уловка стала возможной благодаря политически выгодной фетве
[288], изданной несколько лет назад главой Верховного совета шиитов Ливана. Согласно этой фетве, алавиты, несмотря на различия в доктрине и практике, являются частью шиизма. Сирия станет промежуточным пунктом, через который будут проходить иранские добровольцы, чтобы присоединиться к «Хезболле» в Ливане
[289].
Одним из результатов существования альянса между Сирией и Ираном уже после свержения Саддама стал «шиитский пояс», связывающий Иран и ливанских шиитов из «Хезболлы» через Ирак и Сирию. Альянсы с Советским Союзом и Ираном служили режиму существенной поддержкой. С точки зрения экономики для поддержания режима Асада на плаву большое значение имела нефть.
Еще в 1947 г. компания Iraq Petroleum Company, пробурив серию разведочных скважин и не получив желаемых результатов, объявила, что уходит из Сирии. Президент Сирии, остро нуждавшейся в деньгах, которые могла бы принести нефть, приказал сирийскому послу при ООН попытаться найти в Соединенных Штатах человека сирийского происхождения, понимающего что-нибудь в нефти. И вот в 1948 г. члены сирийской делегации при ООН оказались в крошечном городке Бентон в Южном Иллинойсе. Они искали некоего Джеймса Менхолла, который за несколько десятилетий до этого эмигрировал из Сирии в Соединенные Штаты и занимался добычей нефти на небольших месторождениях в Иллинойсе и Кентукки. Это был тот, кто нужен.
Но из-за политической нестабильности в Сирии Менхолл не мог начать бурение целых восемь лет, до весны 1956 г. В течение полугода он обнаружил коммерческие запасы нефти. К сожалению, вскоре после этого Сирия объединилась с Египтом, и образовалась Объединенная Арабская Республика. Концессия Менхолла была аннулирована без какой-либо компенсации.
Тем не менее Менхолл заложил базу, на которой выросла нефтяная промышленность Сирии. Страна никогда не входила в высшую лигу производителей нефти. Но для режима Асада добыча нефти была очень существенна. Еще в 2010 г. нефтяные доходы составляли 25 % доходов бюджета страны
[290].
В первые несколько лет после прихода к власти после смерти своего отца в 2000 г. Башар Асад, который до возвращения в Сирию был офтальмологом в Лондоне, ослабил железную хватку власти. Приверженность арабскому социализму уступила путь идее более открытой социально-рыночной экономики. Башар зашел так далеко, что легализовал мобильную связь. Экономика страны росла благодаря притоку среднего класса и денег, утекающих из соседнего Ирака. Сирийцы, проживавшие за границей, возвращались в страну и покупали собственность в Дамаске.
На стороне Асада была его жена Асма, дочь сирийского суннита-кардиолога, также жившего в Лондоне. Она работала инвестиционным банкиром в компании JP Morgan и собиралась поступать в Гарвардскую школу бизнеса, когда познакомилась с Башаром и согласилась выйти за него замуж. Она казалась олицетворением «открытой всему новому» эпохи, о которой говорил ее муж. Она даже стала героиней материала в американском модном журнале
[291]. Но хотя экономические реформы шли своим чередом, репрессивная система безопасности и контроля, созданная Асадом-отцом, никуда не делась.
Через несколько дней после того, как Асад самонадеянно заявил, что потрясения, охватившие арабский мир, никогда не повторятся в Сирии, школьники из города Даръа нашли банку красной краски и написали на школьном заборе: «Люди хотят падения режима». Местная тайная полиция арестовала подростков и избила их. Возмущенные горожане высыпали на улицы в знак протеста, по стране прокатилась волна демонстраций.
Для Асада реформы были кончены. Теперь на кону стояло выживание режима. Он поклялся уничтожить «террористов». В мае 2011 г. для разгона протестов на улицы города были введены танки. Демонстрации переросли в полномасштабное восстание. Теперь это был мир интернета, мобильных телефонов, ютьюба, мгновенного обмена сообщениями и арабского спутникового телевидения. Это также был мир, в котором из обильно спонсируемых джихадистов создавались жестокие и высокомотивированные вооруженные отряды.
По мере того как армия наращивала усилия, ее покидали несогласные с политикой правительства офицеры, которые образовали Свободную сирийскую армию, превратившуюся в мощную коалицию повстанческих группировок. В результате восстание перешло в настоящую гражданскую войну. Количество беглецов росло, в их число вошли бывший премьер-министр правительства Асада, пресс-секретарь министерства иностранных дел и даже генерал, ответственный за наказание дезертиров. В августе 2014 г. высказался президент Обама: «Настало время, когда президент Асад должен отойти в сторону ради народа Сирии»
[292].
Асад никуда не уходил. В это время растущей силой в стране становились радикальные исламисты. Одна из группировок провозгласила себя филиалом «Аль-Каиды» в Сирии. Некоторые боевики вступали в исламистские группировки, которые лучше финансировались и имели лучшее вооружение.
Усиливающийся хаос в Сирии привлек в страну других региональных игроков. Вскоре плечом к плечу с солдатами Асада сражались бойцы иранского подразделения «Аль-Кудс», члены шиитских группировок и боевики-шииты ливанской «Хезболлы», а всеми ими командовал Касем Сулеймани. С другой стороны, суннитские государства, включая Саудовскую Аравию и Турцию, мечтали свергнуть Асада и обеспечивали мятежников деньгами и оружием. Частные лица из стран залива, желавшие падения алавитского режима Асада, связанного с шиитами, щедро финансировали исламистские группировки
[293].
Глубоко светский характер режима Асада способствовал тому, что сирийские алавиты, поддерживавшие его, выступали против суннитов. Сирийские христиане, понимающие, что произойдет с ними в случае победы суннитских джихадистов и введения шариата, тоже встали на защиту Асада. Сирийские курды организовали собственные вооруженные формирования и создали автономный регион в районах их проживания вдоль турецкой границы. Они могли бы стать естественным союзником антиасадовских сил. Но для Турции курды были преданы анафеме из-за имевшихся якобы связей с Курдской рабочей партией, которая противостояла власти Анкары внутри страны. Поэтому Турция обратила свои танки и авиацию как против сирийских курдов, так и против радикальных исламистов.
