В отсутствие добровольцев рабочую силу надо было мобилизовывать насильно. Одной из наиболее поразительных черт программы было полное игнорирование всех чисто человеческих и политических факторов. Перед программой «Остарбайтер» не стояло долговременных целей, и она не имела планов преобразования восточных областей. Единственно, чем руководствовались при ее выполнении, была рациональность. Все интересы нацистской военной машины сосредотачивались на эксплуатации огромного числа мужчин и женщин. Представители Заукеля работали в вакууме, не обращая внимания на последствия их отношения к самим «остарбайтерам», их друзьям и родственникам и к солдатам Красной армии. Более чем на протяжении двух лет, с весны 1942 г. до лета 1944 г., использовались все средства для эксплуатации мужской рабочей силы, в которой испытывало потребность нацистское государство. За исключением последнего года, цели были в основном выполнены. Из 4,6 млн человек, которых требовали промышленность и сельское хозяйство Германии в 1942–1943 гг., из-за границы было привезено 3,5 млн. Из них около 3 млн дали восточные оккупированные области (включая советских пленных и принудительно мобилизованных в Галиции).
В марте 1942 г. в Германии трудилось около 50 тысяч «остарбайтеров». К лету этого же года их число превысило миллион человек
[68], и оно продолжало расти, за исключением периода времени больших поражений Германии зимы 1942/43 г. К середине 1943 г. «остарбайтеров» было уже около 2 млн. Для поддержания этого уровня занятости в 1945 г. требовалось в значительной мере возместить потери рабочей силы в результате инвалидности, болезней и побегов военнопленных. В целом почти 2,8 млн гражданских лиц были вывезены из оккупированных областей Советского Союза для работы в рейхе.
Ужесточение дисциплины
Заукель вскоре приступил к решению новой задачи. Четыре дня спустя после своего назначения он послал Розенбергу прошение «использовать все имевшиеся возможности» для мобилизации возможно большего количества людей для отправки на работы в рейх. Выделенные квоты должны были утроиться. Его частые ссылки на «временный» характер принимаемых мер только подчеркивали его узкий, чисто функциональный подход к своей работе. Несколько помпезная, но детально проработанная «Программа привлечения рабочей силы», опубликованная в апреле 1942 г. ко дню рождения Гитлера, содержала два основных пункта, характерных для взглядов автора. Заукель открыто признавался в необходимости использования в работе силовых методов и, не отказываясь от понятия «недочеловека» [Untermensch], предлагал повысить статус немецкого солдата до уровня «сверхчеловека» [Ubermensch]. Заукель говорил об этом подробно в начале 1943 г. на конференции нацистских гаулейтеров. «Беспрецедентная напряженность этой войны заставляет нас, во имя фюрера, провести мобилизацию многих миллионов иностранцев для работы на пределе своих возможностей в экономике Германии в условиях тотальной войны. Наша цель – гарантировать производство оружия для борьбы, которая ведется для сохранения жизни и свободы… В этом оправдание моей деятельности, как национал-социалиста, обязанного заставить представителей других народов работать в духе декретов фюрера».
Говоря конкретнее, Заукель подтвердил существование проблемы, о которой три года спустя в Нюрнберге он говорил в своих показаниях.
«Заукель: Фюрер объяснил мне, что, если в соревновании с врагом по производству новых видов оружия и новых боеприпасов и по достижении нового соотношения сил мы не победим, Советы следующей зимой будут уже у Ла-Манша…
Р. Сереатиус: У вас не было угрызений совести, что эта программа противоречила международному праву?
Заукель: Фюрер обсуждал со мной вопрос столь детально и объяснил необходимость в нем как нечто само собой разумеющееся… что не могло быть недопонимания с моей стороны. Все представители верховной власти, военной и гражданской, понимали это так».
Моральная сторона проблемы, как видно, совсем не беспокоила его. Если, вопреки своему безжалостному характеру, инструкции Заукеля были менее жесткими, чем у СС и Коха, это объяснялось его категорическим императивом «высочайшего уровня исполнения». В своей первой «программе» в апреле 1942 г. Заукель требовал добиваться от «остарбайтера», чтобы тот приносил своей работой «высочайшую пользу» немецкой экономике, не задумываясь о «какой-то там фальшивой сентиментальности». Годом позже Заукель с гордостью сообщал своим соратникам гаулейтерам: «Вы можете быть уверены, что, когда я принимаю распоряжения и издаю директивы, я не руководствуюсь сентиментальными или романтическими чувствами, но только здравым смыслом».
Задача добиться наилучших результатов заставляла поддерживать жизненные условия пленных на минимально терпимом уровне, и предостережение «Никакого сострадания!» должно было уравновешиваться призывом «Никакой жестокости!». Хотя это было чисто лицемерное заявление, имевшее практическую подоплеку. «Даже машина, – говорил Заукель, – работает только тогда, когда я даю ей топливо и масло и обеспечиваю обслуживание. Насколько больше требуется соблюсти условий, если речь идет о человеке, даже если он относится к примитивной расе!» Тем самым было логично обеспечивать существование «остарбайтера» и поддерживать его работоспособность, «не подвергая нас лишениям».
С течением времени политический курс Заукеля, как и все остальные аспекты немецкой «восточной политики», становился все более жестким, заигрывания с рабочими сменяли суровые меры принуждения. Главный распорядитель трудовых ресурсов остался доволен, когда после выполнения им апрельских квот Гитлер в сентябре 1942 г. дал Заукелю еще большие полномочия. Ему было позволено принимать все «меры» в рейхе, как и на оккупированной территории, «в соответствии с его собственными распоряжениями» для обеспечения страны рабочей силой. Он мог обращаться с любыми директивами в военные и гражданские организации. Генеральный уполномоченный по использованию рабочей силы быстро воспользовался преимуществами своей новой власти, чтобы общаться в более категоричной манере с министерством восточных оккупированных территорий и экономическим штабом «Ост». Когда не удавалось выполнить планы по набору рабочей силы, Заукель подчеркивал, что Гитлер дал разрешение на применение «любых мер принуждения», которые помогут выполнить задачу.
Зима 1942/43 г. тяжело сказалась на немецкой транспортной системе, положение усугубилось поражением под Сталинградом и в Северной Африке. Источников пополнения рабочей силы стало еще меньше, и все больше жителей оккупированных районов уходили к партизанам. Когда приток «остарбайтеров» застыл на мертвой точке (частично это произошло из-за того, что полевые армии предпочитали решать собственные важные проблемы снабжения и замещения рабочей силы), Заукель был вынужден признать, что новые и более высокие разнарядки на мобилизацию дополнительных рабочих рук стало почти невозможно выполнить.
Неспособный реально представить имевшиеся трудности, Гитлер был раздражен действиями военных и штаба Заукеля. После посещения ставки фюрера Геббельс отметил, что он «отчасти потерял доверие к Заукелю. Заукель не может осуществить свою программу на практике». В следующем месяце уже Геббельс едко отозвался о «набитом дураке из Веймара», который «позволяет своим подчиненным, начальникам отделов вербовки рабочей силы, утверждавшим, что они не в состоянии выполнить намеченных квот, вертеть им как вздумается».
