Принимая во внимание персональный состав нацистской верхушки, министерство оккупированных восточных территорий вскоре потеряло всякую возможность влиять на действия Заукеля. Однако оно заняло принципиальную позицию в национальном вопросе, в котором наиболее явственно выразилось отличие его политических взглядов от взглядов других германских учреждений. Сотрудники министерства выступали против того, чтобы всех жителей восточных областей без разбора относить к «остарбайтерам».
Не существовало проблем с прибалтийскими нациями; даже Геринг и Заукель согласились, что у них должен быть особый статус. Первоначально этим работникам были обещаны «привилегии», а впоследствии в Прибалтике прекратила свою деятельность служба по вербовке «остарбайтеров».
Иным было положение на Украине. Здесь министерство Розенберга впервые решило выделить в отдельную группу украинских военнопленных. Но вскоре они вновь стали частью общей массы пленных, и уже в ноябре 1941 г. Геринг принял решение, что украинские работники «не заслуживают особого обращения». Тем самым министерство Розенберга уже не имело права делить пленных по национальному признаку; оно могло лишь улучшать условия существования одних за счет других.
Постоянная заинтересованность в судьбе (а также в использовании) нерусских национальностей повлияла на решение министерства летом 1942 г. создать новое учреждение. Призванное курировать все «неполитические» аспекты деятельности восточных работников в рейхе, центральное учреждение по вопросам народов Востока [Zentralstelle fur die Volker des Ostens, ZAVO] смогло без особого труда расширить область своей компетенции. Это стало возможным благодаря путанице в должностном подчинении многих ведомств и безразличию уставшей от войны бюрократии. Учреждение работало под эгидой Герхарда фон Менде, специализировавшегося по вопросам национальных меньшинств Советского Союза. Им были организованы инспекторские поездки по трудовым лагерям рейха, и в отдельных случаях удалось добиться от властей облегчения положения пленных.
Когда 30 сентября 1942 г. появился обличительный доклад этого учреждения, Розенберг согласился передать его Заукелю, который ответил, что согласно пожеланиям фюрера именно он имеет исключительные права в этой области. Поэтому деятельность нового органа была во многом неформальной и мало афишируемой.
Тем временем лавина докладных записок нарастала. Бройтигам в своей известной ноте от октября 1942 г. среди перечисленных им злоупотреблений в немецкой восточной политике затронул также вопрос принудительного труда. «Начата настоящая охота на людей. Не обращая внимания ни на состояние здоровья, ни на возраст, людей отправляют в Германию, словно груз. И когда они прибывают, выясняется, что более 100 тысяч из них следует отправить обратно из-за серьезных заболеваний и инвалидности. Не требуется особого труда, чтобы понять, что эти методы, которые применяются только к советским людям, но не к народам таких стран, как Голландия или Норвегия, имеют своим следствием усиление сопротивления со стороны Красной армии».
Данный вопрос снова был поставлен перед Розенбергом на конференции военных командиров в декабре. «Сообщения о плохом обращении с завербованными работниками в Германии, – подчеркнул один из них, – приводят к появлению новых трудностей». Другой заметил, что «экспорт рабочей силы в Германию превысил все мыслимые размеры». Тремя днями позже Розенберг обратился с жалобой к Заукелю; в вежливой, но твердой форме он сумел довести до его сведения свою точку зрения. Несмотря на это, все осталось по-прежнему. Однако он продолжал стремиться к сотрудничеству с представителями программы использования «остарбайтеров». Когда после проявленного Гитлером недовольства министром в июле 1943 г. вопрос о принудительном труде рассматривался на конференции на высшем уровне в его ведомстве, Розенберг мягко поблагодарил Заукеля за его «понимание» и «дружеское отношение». Розенберг понимал, насколько влияет этот вопрос на отношение к немцам населения восточных территорий. Если он со своей стороны был не в состоянии ничего противопоставить проводимой политике, нет также свидетельства того, что он упорно занимался этим вопросом. Розенберг помог устроить сцену, на которой другие, с той или иной степенью логичности и решительности, теперь исполняли свои роли, в то время как он ждал своего часа.
Символы позора
Само понятие «остарбайтер» было показателем официального отношения Германии к основной массе работников как людям второго сорта. Для них была разработана эмблема (Ostabzeichen), которая представляла собой квадрат с надписью Ost и которую нашивали на одежду все рабочие, прибывшие в рейх с оккупированного Востока. В это же время все евреи и узники нацистских концлагерей тоже были вынуждены носить унижающие человеческое достоинство отличительные знаки, что уже само по себе, по мнению самих немцев и жителей восточных территорий, указывало на более низкий общественный статус тех, кто их носил.
Идея введения особых опознавательных знаков для работников восточных территорий была следствием чувства неуверенности в успехе проводимой в отношении «унтерменшей» политики на начальном этапе ее осуществления. Это было время, когда впервые советским гражданам был разрешен переезд в рейх. Страх немцев перед всеми уроженцами Востока был настолько глубок, что возникла настоятельная необходимость в том, чтобы их можно было легко опознать при общении. В интересах безопасности и требований идеологии впервые знаки отличия появились в ноябре 1941 г. согласно директиве Геринга. 20 февраля 1942 г. СС приняли детальные инструкции относительно их употребления. Когда Заукель занял свой пост, он уже вполне мог воспользоваться ими.
Розенберг также считал необходимым введение опознавательных знаков «по причине безопасности». Но, как он вспоминал два года спустя, у него было несколько замечаний: «Министерство восточных территорий приняло решение о необходимости введения особых знаков для представителей трех больших наций Востока – русских, белорусов и украинцев, каждая из которых должна носить свою нарукавную повязку… Предполагается, что раздел восточных территорий должен быть подготовлен с самого начала во всех аспектах».
Однако политические идеи Розенберга не пользовались популярностью. Заукель не видел причины для закрепления национального разделения, и окончательное решение оставалось за СС, отвечавшими за вопросы «безопасности» программ по привлечению рабочей силы. Ответ СС был вполне закономерным – категорическое «нет». Гиммлер в своей директиве о знаках отличия для жителей восточных территорий перевел стрелки на Розенберга. Введение обозначения по национальному признаку могло возродить нежелательный термин «Россия» для рабочих-великороссов, чему был намерен препятствовать сам Розенберг. С другой стороны, сотни тысяч украинцев Галиции из «генерал-губернаторства» работали в Германии без всяких знаков отличия. Гиммлер находил множество причин, чтобы избежать раздела по национальному признаку. В вопросе безопасности гестапо не делило восточное население по степени надежности. Изменения, предложенные Розенбергом, означали для немецкого чиновничества дополнительные сложности в работе и появление большого количества новых директив.
