Немногие из приказов Гитлера были проигнорированы столь откровенно, как этот. Ему самому пришлось санкционировать некоторые из его нарушений. Кое-какие исключения были сделаны еще до вторжения в Советский Союз. Под эгидой абвера, якобы в разведывательных целях, были созданы небольшие белорусские, российские и кавказские и более крупные украинские подразделения. Однако даже Розенберг признавал, что это были особые случаи и что в целом «о создании украинской армии, по крайней мере пока, не может быть и речи». Тем более это являлось верным в отношении русской армии. Более того, Верховное командование не ставило дальнейшей целью «восточные» формирования. Вся концепция Osttruppen являлась чуждой для прусских (хотя и не совсем для бывших австрийских габсбургских) военных. Эти войска появились в основном как спонтанные импровизации, не запланированные высшими эшелонами власти.
Самая ранняя форма «восточной» военной помощи вермахту проистекала из импровизированного решения немецких командиров дивизий и офицеров более низкого ранга. По мере продвижения вперед немцы столкнулись с многими тысячами русских, гражданскими и солдатами, которые покинули свои дома и воинские части или попали в плен. Временами, находясь под жесточайшим давлением, в чужих краях, призываемая к захвату всего необходимого, немецкая армия просто принимала услуги таких людей, которые в большинстве своем были рады найти источник пропитания и избежать лишений в заключении. Ни их немецкие начальники, ни сами эти помощники обычно не придавали своим действиям никакого политического значения. В скором времени большинство немецких воинских формирований на Востоке имели своих местных помощников, известных на немецком языке как Hilfswillige – сокращенно Hiwis, работающих в качестве подносчиков боеприпасов, чистильщиков сапог, поваров, водителей грузовиков, медиков, переводчиков или конюхов.
Эти люди невольно помогли приучить немецкого солдата к присутствию «низшей расы» в роли необходимых помощников. Hiwis действительно оказались полезны для германской армии; и хотя то тут, то там имели место случаи дезертирства, а кое-кто (возможно, по объективным причинам) не отличался преданностью или трудолюбием, основная масса «хиви» проявляла лояльность и шла на сотрудничество. Со временем сфера их задач расширилась. Когда темпы замены немецкой армии замедлились, перед «хиви» все чаще ставились боевые задачи. Кроме того, рост партизанского движения стал для командиров германских тыловых эшелонов мощным стимулом в использовании местного личного состава в борьбе с «красными».
Армия приобретала своих «хиви», если так можно выразиться, на черном рынке. Не упоминаемые в отчетах и статистике немецкой армии, они становились ее постоянными спутниками без формальных прав или обязанностей. Количество их постоянно менялось; как утверждают различные источники, весной 1942 г. их насчитывалось около 200 тысяч. Впоследствии их общее количество быстро росло, и, вероятно, можно с уверенностью сказать, что к весне 1943 г. их насчитывалось полмиллиона человек или даже больше. По сути, прагматический характер их использования представил весной 1943 г. генерал Хайнц Хельмих, отвечавший за ведение дел Osttruppen в Верховном командовании. Его аргументы, неприемлемые для фюрера, приветствовали сторонники «Свободной России», как по крайней мере промежуточное положение. В ситуации, когда небольшим силам приходилось завоевывать большие территории, войска были вынуждены прибегать к «самообеспечению»: «Так были созданы Hiwis, а позднее и Osttruppen. Эта импровизация, сама по себе нежелательная, но вызванная нехваткой людских ресурсов, в конечном итоге привела к состоянию дел, которое требовало определенного управления сверху. Отказаться от Hiwis или создания [восточных] подразделений представлялось возможным в то время только при наличии достаточного количества немецких сил… [Поскольку этого не произошло], готовность населения к оказанию помощи должна была быть максимально использована… Создание Osttruppen – это средство высвобождения немецких войск». То, как далек от «политиков» был Хельмих, хорошо иллюстрирует его убеждение в том, что у «восточных войск» есть только одно, что можно отдать, – свои жизни, которые вермахт «должен беспощадно эксплуатировать до последнего». Его не беспокоили их политические требования, которые «…определяются не их достоинствами, а прежде всего пропорцией их сил по отношению к нашим. Чем сильнее мы и чем сильнее обескровлены восточные народы, тем меньше будет практический эффект от их требований».
Присоединяясь к сторонникам двойных стандартов, Хельмих признавал, что Osttruppen необходимо дать политическую цель, но «исключительно в качестве средства достижения цели, и она должна предлагаться лишь в той мере, в какой это необходимо для готовности пожертвовать своей жизнью с их стороны… Добровольцы должны спасти немецкие жизни на фронте, в то время как тех, кто не в состоянии сражаться, следует заставить вступить в ряды рабочей силы».
Изречения Хельмиха только подтверждают, что, по мнению инициаторов, создание Osttruppen, хоть оно и осуществлялось вопреки четким указаниям фюрера, никоим образом не предвещало необходимого развития политической деятельности. Постепенно стали появляться и другие восточные подразделения: отдельные роты и батальоны из бывших красноармейцев под немецким командованием. Поскольку, строго говоря, само их существование являлось незаконным, никаких стандартных правил для них не существовало – ни единой организации, ни униформы, ни списков личного состава, ни каналов управления или контроля со стороны немецкого персонала. Поначалу их функции обычно ограничивались такими задачами, как караульная охрана мест содержания военнопленных и военных объектов. С ноября 1941 г. начал формироваться более постоянный тип восточных формирований. Вскоре в зоне ответственности группы армий «Центр» было организовано шесть батальонов. Там, под руководством таких людей, как полковник фон Тресков, и под скептическим наблюдением фельдмаршала фон Клюге, в 1942 г. функции экспериментальных подразделений были расширены для боевых, разведывательных и антипартизанских миссий. В других местах количество Osttruppen также увеличивалось, однако политические сомнения продолжали ограничивать их эффективность. Личный состав из числа коренных народов ограничивался самыми низкими званиями; подразделения, чтобы не представлять никакой «политической угрозы», создавались небольшими и использовались в основном как придатки более крупных немецких формирований; личный состав вермахта, даже более низкого ранга, чем офицеры из местного населения, формировал командные кадры – Rahmen-personal, которые руководили и очерчивали сферу деятельности каждого подразделения. (Самые первые батальоны в группе армий «Центр» носили имена «Днепр», «Березина» и «Припять» в попытке Германии избежать использования запрещенного термина «русский» – точно так же, как использование слов «украинский» и особенно «казачий» порой представляло собой просто эвфемистическое прикрытие для русских формирований. Этнически неоднородные восточные подразделения существовали бок о бок с чисто русскими, украинскими, белорусскими и другими батальонами, строительными частями, сменными резервами, учебными батальонами, хозяйственными ротами, пехотными и саперными отрядами, ротами охраны и др. 134-я немецкая пехотная дивизия представляла собой любопытный, хотя и исключительный пример успешного использования русских в боях на линии фронта. С июля 1941 г., вопреки официальной политике, это соединение предлагало всем военнопленным зачисление на службу на равных условиях с немецкими солдатами, и, как сообщалось, к концу 1942 г. почти половина личного состава дивизии состояла из бывших советских военнослужащих. В начале войны, по-видимому при поддержке абвера и группы армий «Центр», было создано русское формирование под кодовым названием Graukopf (то есть «Седая голова» – по его первому командиру, сыну белого генерала Сахарова). Это формирование, уникальное тем, что им командовали русские, и стало так называемой «Осинторфской бригадой» – возможно, крупнейшим на то время русским формированием на стороне Германии, а также основным источником как политических, так и военных разногласий.)
