Его меморандум начался с краткого изложения официальных целей войны Германии на Востоке: [1] война с целью ликвидации большевизма, [2] война с целью разрушения Великой Русской империи и, наконец, [3] война за обретение колониальных владений с целью заселения и экономической эксплуатации.
«Следствием этой тройной цели стало колоссальное сопротивление восточных народов. Если бы война велась только ради ликвидации большевизма, она бы уже давно закончилась в нашу пользу». Во втором пункте Бройтигам также не видел причину сопротивления Советского Союза. Утверждая, что «в наибольшей степени масштаб сопротивления Красной армии связан с третьей целью кампании», он прямо заявил: «С инстинктом, свойственным Ostvolker
[26], даже у недалеких людей очень скоро возникло чувство, что для Германии лозунг «освобождения от большевизма» является лишь предлогом для порабощения славянского Ostvolker».
При описании поведения Коха Бройтигам тоже за словом в карман не лез: «С непревзойденным высокомерием мы пренебрегаем всеми политическими истинами и, к приятному удивлению всего «цветного» мира, относимся к народам оккупированного Востока как к «второсортным белым», которым сам Бог велел быть рабами для Германии и Европы».
В то же время рекомендации Бройтигама страдали от несоответствий, характерных для группы, которую он представлял. Сначала он говорил об особых политических целях на Украине (в полном соответствии с концепцией Розенберга); а потом сразу же заявлял, что причислил бы украинцев к общей «русской» массе, для которой он требовал лучшего обращения. Поэтому он рекомендовал следующее:
«1) Что касается Украины, то здесь во всех отношениях должна проводиться абсолютно позитивная политика. Для нас Украина должна быть не просто объектом эксплуатации – население должно действительно чувствовать, что Германия является их другом и освободителем… Обращение с украинцами и другими восточными народами в рейхе должно быть порядочным и полным человеческого достоинства. На публике, в печати и в устных разговорах не должно быть ничего, что могло бы как-то указывать на то, что мы рассматриваем эти регионы как объекты эксплуатации. Русскому народу должно быть сказано что-то конкретное о его будущем…
2) Рейхскомиссариат на Украине в целом признан показателем вышеописанной политики, которая не только не признала роль Украины на мировой арене, но и умудрилась разрушить дружбу с сорокамиллионным украинским народом».
Поэтому Бройтигам предложил заменить Эриха Коха личностью, «обладающей достаточными политическими способностями».
Представленная здесь точка зрения отличалась тем, что она продвигала программу, которая основывалась на поддержке советского населения. На деле же ее результатом стал лишь ряд полумер. Даже если ее сторонники и понимали это, они не учли, что официальные политические цели и поведение, вытекавшее из них, являются неотъемлемой частью нацистского мировоззрения. Более того, эти предложения поступили в то время, когда большая часть населения на оккупированной земле уже сформировала свое мнение о захватчиках. Однако настойчивость и частота, с которой такие взгляды высказывались, подчеркнули необходимость в пересмотре нацистской политики.
Армия в политике
Скандал Бройтигама произошел в тот момент, когда его аргументы, вероятно, произвели бы впечатление на многих, кто до сих пор был ослеплен военными успехами и уверен в способности Германии с грехом пополам победить в войне. Впервые кризис, разгоравшийся на Восточном фронте, воспринимался не как временная неудача прошлой зимой, а как основательная осада, в ходе которой у вермахта не осталось ни резервов, ни иллюзий. Немецкие войска несли потери, в то время как советская мощь возрастала. Сталинград был не за горами.
Наступление на Кавказ было остановлено перед грозненскими нефтяными месторождениями, на перевалах, ведущих в Закавказье, перед Каспийским морем. У берега Волги 6-я армия Паулюса вела кровопролитные бои. Вскоре даже Гитлеру пришлось признать, что «решающий удар» против «изнуренного» врага потерпел неудачу. Психологический упадок от окрыленного восторга до боязливого недоверия и тревоги был столь же неожиданным, сколь и внушительным. Но в то время как военачальники неоднократно призывали к «корректировке» немецких позиций и отводу открытых флангов, Гитлер упрямо стоял на своем. Для ефрейтора Первой мировой войны, ставшего главнокомандующим, «маневры» и «гибкость» были подозрительными эвфемизмами для отступления. А отступления быть не должно!
В конце сентября Гальдер был снят с должности начальника Генерального штаба сухопутных войск. Его преемник, генерал-лейтенант Курт Цейцлер, не был искушен в бесконечных спорах, которые велись в штаб-квартире Гитлера. Он играл сугубо второстепенную роль. Даже Йодль на время впал в немилость. «Само слово «Генштаб» стало для Гитлера красной тряпкой». Процесс подчинения Генштаба сухопутных войск партии и СС, «победа идеологии на руинах армии», приближался к кульминации. Он достиг своего пика через год, когда Гиммлер взял на себя контроль над абвером, армейскими резервами и «оружием возмездия». Неудивительно, что профессиональные офицеры составили значительную часть заговорщиков, действовавших с целью смены режима в Германии. Первая крупная победа партии над армией и в то же время победа сил антигитлеровской коалиции над рейхом достигли своего апогея зимой 1942/43 г.
Когда генерал-фельдмаршал Лист попросил разрешения вывести группу армий «А» с Северного Кавказа, так как был риск, что она может оказаться отрезанной, Гитлер отказал и отстранил Листа от командования. Несколько недель спустя фюрер был вынужден уступить, и в начале 1943 г. немецкие войска поспешно отступили с Северного Кавказа. Армия Паулюса оказалась в окружении севернее – у Сталинграда; Гитлер приказал Паулюсу удерживать позиции. Отправленные на помощь 6-й армии дивизии так и не достигли цели и не смогли деблокировать окруженную группировку; снабжение 6-й армии по воздуху авиацией Геринга потерпело неудачу; и после ожесточенной борьбы Паулюс, славившийся беспрекословным подчинением приказам, один из авторов плана «Барбаросса», только что произведенный в фельдмаршалы, сдался вместе с остатками своей разбитой армии.
События приняли иной оборот. Германия утратила инициативу на полях сражений. Население на оккупированных землях за линией фронта быстро узнало о немецких поражениях. Через несколько недель владения Коха уже находились в пределах досягаемости Красной армии, надвигавшейся с востока, в то время как советские, украинские националистические и независимые партизанские отряды нападали на немцев со всех сторон
[27].
Возможно, нельзя уже было исправить содеянное на оккупированной земле. Но одно стало ясно для разных немецких сторонников «нового курса» в Ostpolitik – и искренних людей доброй воли, и утилитаристов, и лицемеров: если что-то еще и можно было спасти, то только путем фундаментального изменения политики. Теперь наконец перед лицом внешней катастрофы различные элементы пытались объединиться для согласованных действий. Первые попытки такого межведомственного сближения предпринимались еще летом 1942 г., и ряд случайных обстоятельств – рождественские отпуска для многих высокопоставленных военных командиров, а также перенос канцелярии Розенберга в более просторное здание бывшего советского посольства – ускорил планирование крупной конференции двумя ведомствами, которые решительно выступали против политики Коха: OMi и армией. Лейббрандт и генерал Вагнер договорились о встрече, и 18 декабря 1942 г. в новом конференц-зале министерства Розенберга было созвано уникальное собрание практически всех его руководящих должностных лиц и выдающихся армейских офицеров, представлявших различные отделы Генерального штаба и каждую из групп армий.
