Чиновник продолжал раскрывать кровавые подробности: как людей хоронили заживо и как неистово мародерствовала полиция. «Белорусский народ, – резюмировал он свои впечатления, – который вот-вот доверится нам, был ошеломлен». В заключение он добавил: «Впредь избавьте меня от этого полицейского батальона во что бы то ни стало!»
Потребовалось несколько подобных конфликтных ситуаций – и они быстро множились, чтобы побудить Розенберга вызвать Гиммлера на обсуждение его законных прерогатив. Последней каплей, подтолкнувшей его к действию, стало сообщение из Минска в феврале 1942 г. По словам немецкого инспектора, «в один день в январе 1942 г. СД забрали около 280 гражданских заключенных из тюрьмы в Минске, отвели их в ров и расстреляли. Поскольку во рву еще оставалось место, они вывели и расстреляли еще 30 заключенных… Среди них был белорус, который был арестован полицией в ноябре 1941 г. за нарушение комендантского часа на 15 минут… [и] 23 квалифицированных польских рабочих, которые были направлены в Минск из одного из городов генерал-губернаторства в рамках борьбы с нехваткой специалистов. Они были расквартированы в тюрьме в соответствии с указаниями командира полиции, потому что, как утверждается, других мест для расквартирования не было».
Розенберг направил полный отчет Ламмерсу с настойчивым требованием пояснения. Снова опустив суть проблемы, он жаловался: «Это явное посягательство на возложенную на меня фюрером ответственность по управлению оккупированными восточными территориями». Разумеется, СС и бровью не повели. Начальник РСХА Рейнхард Гейдрих дерзко возразил, что сообщение из Минска в высшей степени несправедливо; казни были вызваны опасностью эпидемий, с которыми нельзя было бороться иначе «из-за дефицита цианида». Более того, жертвы были арестованы «в связи» с местными беспорядками.
Оставались неразрешенными старые разногласия и беспрерывно возникали новые. Гиммлер потерял терпение и горел желанием поставить Розенберга на место. Наконец он попросил OMi позволить ему обращаться со своими людьми так, как он считал нужным, потому что «Розенберг не солдат, и от него это и не требуется».
В период с октября 1941 г. по февраль 1942 г. тысячи евреев были отправлены в Белоруссию с Запада: генеральный комиссариат по-прежнему играл роль «мусорной кучи». Процесс был приостановлен, когда армия заявила, что весь имеющийся подвижной состав был необходим для доставки подкреплений на проблемный Восточный фронт. СС с неохотой согласились. Были и другие трудности. Айнзацгруппа, которая ранее считала, что ни о каком послаблении «не могло быть и речи», была вынуждена признать, что «окончательное и решительное истребление оставшихся в Белоруссии евреев сталкивается с определенными трудностями». К весне 1942 г. было убито «всего лишь» 42 тысячи из 170 тысяч человек.
«Именно здесь, – писал бригадефюрер СС Шталекер, – евреи составляют чрезвычайно высокий процент специалистов, от которых нельзя избавиться ввиду отсутствия других резервов. Кроме того, айнзацгруппа «А» заняла этот район уже после того, как наступили сильные морозы, что затруднило проведение массовых казней…»
Однако для завершения истребления потребовалось всего несколько месяцев. К концу июля 1942 г. Кубе с гордостью заявил, что «за последние десять недель мы истребили около 50 тысяч евреев в Белоруссии. В сельских районах вокруг Минска еврейство было ликвидировано без рисков для ситуации с рабочей силой». Совершенно не возражая против антиеврейской деятельности, Кубе теперь сообщал о ней с удовлетворением и гордостью. Его протест против прибытия новых групп евреев был главным образом вызван новой проблемой: значительным ростом партизанского движения. Своей участившейся активностью партизаны отвлекли внимание Кубе от еврейского вопроса и, возможно, невольно обрекли евреев на стремительное истребление. С лета 1942 г. СД не хотела дальше откладывать истребление евреев. «Мне нужно, чтобы деятельность СД была целиком и полностью направлена против [советских] партизан и польского движения сопротивления, – писал Кубе. – И те и другие препятствуют работе и без того не самых сильных служб безопасности».
«Второй фронт»
К середине 1942 г. советское партизанское движение, почти полностью неэффективное в первые месяцы войны, достигло масштабов внушительной силы и включало в себя более 100 тысяч человек
[36]. Она стала, как выразился Сталин, «вторым фронтом» в тылу врага. Поразительная метаморфоза от раннего провала до внезапного роста была обусловлена тремя факторами: введением систематической советской помощи, руководства, поставок и поддержки с воздуха начиная с зимы 1941/42 г.; относительной нехваткой немецких войск, особенно в суровой местности; и притоком персонала в сохранившиеся или вновь созданные подпольные центры на оккупированной земле. Сначала отрезанные от Красной армии в ходе немецкого наступления в огромных котлах советские подразделения, а затем все чаще и обычное крестьянское население стекались к партизанам – одни чтобы избежать насильственной вербовки на работы в Германию; другие под принуждением; третьи потому, что больше не верили в победу Германии и хотели искупить свою вину в глазах советских властей. Поначалу советская пропаганда не находила отклика, но после зимы 1941/42 г., когда продвижение германских войск застопорилось
[37], многие из коренных жителей оказались на грани голодной смерти, далеко разошлись вести о зверствах со стороны Германии. Многие люди были готовы признать свою первоначальную «ошибку» – когда надеялись на лучшую, более свободную, более обильную жизнь при «новом порядке», а теперь осознали, что это за «порядок». Медленно, но верно баланс смещался против немцев.
Количество и качество немецких сил безопасности за линией фронта было критически недостаточным. В районах, где местность – особенно леса и болота – предоставляла много возможностей для маскировки, появлялись партизанские отряды, иногда целые полки и бригады; территорией их действий были Белоруссия и прилегающие тылы группы армий «Центр», вплоть до брянских лесов и низин Полесья. Сосредоточившись на систематическом подрыве немецких линий снабжения, срыве немецких поставок продовольствия и рабочей силы, парализации действий немецкой администрации и акциях возмездия по отношению к коллаборационистам, группы партизан, которые поначалу считались не более чем досадной помехой, быстро стали объектом особого внимания Германии.
Внешние свидетельства этого проявились в реорганизации, проведенной в августе 1942 г. Антипартизанская война перешла под юрисдикцию оперативных отделов штабов, включая Верховное командование. Был издан указ о централизованном планировании разведки и действий в отношении партизан. Директивой № 46 Гитлер лично взял на себя ответственность за территории под управлением военной администрации; в тылу и особенно в зонах гражданской администрации полную власть и ответственность за истребление партизан получили СС.
