Таким образом была создана формально независимая корпорация под названием Kontinentale 01 Aktiengesellschaft. «Конти Оэль», как ее стали называть в дальнейшем, отражала закулисное соглашение между Герингом и Розенбергом, который в очередной раз отказался от своей «предвзятой аргументации», как только были затронуты высшие немецкие интересы. В совет директоров «Конти Оэль» входили, помимо прочих, высокопоставленные представители от концерна «И.Г. Фарбен» и управления четырехлетнего плана, а также Шикеданц. В соответствии с директивой Геринга, согласованной с Розенбергом и неохотно принятой министерством иностранных дел, «Конти Оэль» получила 99-летнюю монополию на эксплуатацию всех нефтяных ресурсов, производство и распределение вторичных нефтепродуктов на всей территории Советского Союза в обмен на выплату дивидендов в размере 7,5 процента рейху.
Планы по эксплуатации привели к наигрубейшему империализму. Замешанный в них немецкий полковник откровенно сказал лидеру эмигрантов: «Наконец-то у нас, немцев, появится шанс обогатиться». Неопубликованное соглашение вызвало враждебность некоторых дипломатов, и даже симпатизировавшие Турции специалисты в штате Розенберга выразили протест в связи с тем, что «это было хуже того, что рисовала немецкая пропаганда по поводу англо-иракского соглашения». Они надеялись на то, что Нойбахер будет оказывать нейтрализующее влияние на Шикеданца и некоторых фанатичных военных экономистов. На практике «Конти Оэль» почти не сыграла роли. Во время недолгой оккупации Северного Кавказа только месторождения Майкопа (Нефтегорска) и Малгобека попали в руки Германии, но это случилось после их полного вывода из строя Красной армией; советские войска удержали месторождения Грозного и Баку. В подконтрольных им нефтяных районах немцы лихорадочно стремились восстановить производство с помощью специальной околовоенной «Технической бригады по минеральным маслам» (ТБН), чьи реальные достижения практически равнялись нулю. «Конти Оэль» направила команду специалистов, которые по-тихому поселились в Кисловодске в ожидании (как оказалось, безрезультатном) захвата Грозного. После отступления германских войск в конце 1942 г. (на Кавказе в начале 1943 г.) вопрос кавказской нефти раз и навсегда потерял актуальность для рейха.
Аналогичным образом была ограничена роль, которую стала играть на Кавказе СС. У СД были свои «инициативные группы» на местах, и эти группы отвечали за зверства и жестокое обращение. Тем не менее военному командованию удавалось держать их под контролем более успешно, чем гражданским и армейским властям было на северных участках Восточного фронта. Даже боевые соединения СС, такие как дивизия «Викинг», были моментально подавлены Клейстом, когда проявили намерение подчиняться приказам из штаб-квартиры СС в Берлине, а не штаба группы армий «А».
Задаче немцев еще больше поспособствовало уникальное явление в анналах военных лет: народные восстания, вспыхнувшие среди некоторых кавказских горцев после всеобщего советского хаоса в начале войны. Эти восстания, которые были наиболее распространены в мусульманских районах, особенно среди чеченцев и карачаевцев, подготовили почву для смены режима, а также произвели впечатление на немцев, когда они продвинулись на Северный Кавказ в августе – сентябре 1942 г., существованием более активных «правительственных» центров, чем те, с которыми они столкнулись на севере.
Восстания были симптомом широко распространенного недовольства на Северном Кавказе, так же как и кризис, происходивший на пути немецких армий летом 1941 г. Столкнувшись с мощным немецким натиском и отсутствием поддержки со стороны коренного населения, Красная армия отступила от Ростова-на-Дону до гор Большого Кавказа, удерживая позиции преимущественно на главных направлениях на юг и к нефтяным месторождениям Грозного.
Немецкое правительство на Северном Кавказе
Особая политика, проводимая под эгидой армии на Северном Кавказе, была наиболее заметна на территории малых горских народов, которые, по крайней мере формально, обладали некоторой долей автономии и культурной независимости при советской власти.
В Карачаевской автономной области большинство мусульманских горцев оказали немцам более искренний прием, чем в большинстве других оккупированных районов. Местный учитель Маджир Кочкаров принял на себя руководство в столице области Микоян-Шахаре (с 1957 г. Карачаевск) за несколько дней до прибытия немцев, которые тут же назначили его мэром города. Через несколько недель они санкционировали формирование Национального комитета карачаевцев под руководством антисоветски настроенного крестьянина Кади Байрамукова, которому (без лишнего шума и даже без официального одобрения Берлина) были переданы некоторые авторитетные полномочия в региональном правительстве. Кульминацией оккупации стало празднование мусульманского праздника Курбан-байрама в Кисловодске в октябре. Кестринг, Шиллер и другие высокопоставленные немецкие должностные лица получили ценные подарки от местного комитета. Немцы, в свою очередь, пообещали скорейшее упразднение колхозов и объявили о создании карачаевского эскадрона всадников для боев бок о бок с немецкой армией. Кестринга, чья речь на русском языке вызвала энтузиазм в толпе, местные жители буквально подняли на руки и подбрасывали в воздух в знак признания.
В Берлине Вагнер и Альтенштадт одобрили региональное правительство. Насколько далеко власти были готовы зайти в этом отношении, лучше всего иллюстрируется уникальной процедурой признания претензии Карачаевского комитета на бывшую государственную собственность: «Штаб группы армий «А» постановил, что бывшая [советская] государственная собственность в Карачаевском автономном округе находится в управлении карачаевского народа. Соответственно, по приказу командования группы армий «А» от 8 ноября 1942 г. Карачаевский областной комитет имеет право претендовать на доходы от государственных предприятий, лесов и т. д.».
Политика предоставления коренным народам определенного фактического контроля над внутренними и культурными делами, а также некоторых полномочий в экономической жизни, по-видимому, принесла немцам щедрые плоды: на протяжении всей оккупации в Карачае не было свидетельств антигерманской деятельности.
СЕВЕРНЫЙ КАВКАЗ
В Кабардино-Балкарской АССР (до 1936 г. АО) горцы также радушно приняли немцев. В то время как кабардинцы были несколько более сдержанными, мусульмане-балкарцы сотрудничали с особой охотой. И здесь немцы дали разрешение на создание регионального комитета во главе с местным адвокатом Селимом Шадовым. Согласно его мемуарам, немцы (и в меньшей степени румынские оккупационные войска) «уважали власть коренных народов», организовывая официальные конференции с должностными лицами армии, включая самого фельдмаршала. Они охотно предоставляли им автономию в области культуры и религии; со временем местные экономические вопросы также были переданы под юрисдикцию комитета. 18 декабря в Нальчике, резиденции местной администрации, состоялась церемония празднования Курбан-байрама в присутствии немецких сановников. Снова раздавались подарки: местные чиновники дарили немцам великолепных скакунов и получали взамен Кораны и захваченное оружие, а Бройтигам выступил с речью о прочных узах германской дружбы с народами Кавказа.
