«Германия, – цитировал Папен его слова, – сможет решить русскую проблему только в том случае, если по меньшей мере половина русских будет убита и если, кроме того, Германия раз и навсегда вытянет из-под российского контроля все русифицированные регионы, населенные иноземными национальными меньшинствами, поставит их на свои ноги, убедит их на добровольное сотрудничество с силами оси и воспитает их как врагов славизма».
Если это были его слова, хотя и произнесенные с глазу на глаз, то это и в самом деле было достаточно резким заявлением для лидера нейтральной страны. Они, по-видимому, были рассчитаны на то, чтобы продемонстрировать Папену «законные интересы» Турции в судьбе тюркских меньшинств Советского Союза. Более того, Сараджоглу призвал Берлин не отворачиваться от тюркских эмигрантов, поскольку «меньшинства нас не разочаруют». По сути, он просил немецкого признания для сепаратистских «национальных комитетов», на что Гитлер категорически наложил вето несколько месяцев назад.
Эти предложения, официально переданные на высшем уровне, возымели противоположный эффект. Побоявшись гнева Гитлера, Риббентроп в середине сентября решил, что посольство Анкары должно «демонстрировать большую сдержанность» в таких вопросах. «В данное время мы не заинтересованы в том, – писал он, – чтобы вступать в любые переговоры по этим вопросам с турецким правительством и тем самым предопределять решение этих проблем. У нас нет резона давать туркам какие-либо заверения…»
Его позиция достоверно отражала непреклонный отказ Гитлера идти на уступки как Турции, так и эмигрантам в Турции – протеже Германии. Пока Германия побеждала, не было необходимости делиться добычей. В то же время коллаборационизм большого числа мусульманских горцев (а также формирование «добровольных» боевых подразделений на стороне Германии) произвел на фюрера впечатление. Но для одного случайного комментария человеку не обязательно понимать даже свою собственную точку зрения. В обсуждении создаваемых вермахтом кавказских формирований в декабре 1942 г. он отметил: «…Я не уверен насчет этих грузин. Они не принадлежат к тюркским народам… Я считаю, что только на мусульман можно положиться… Всех остальных я считаю ненадежными. На данный момент я думаю, что образование батальонов из чисто кавказских народов – это очень рискованно
[48]. В то же время я не вижу никакой опасности в создании чисто мусульманских подразделений… Несмотря на все заявления Розенберга и военных, армянам я также не доверяю».
Неоднозначное гитлеровское одобрение мусульман также проявилось в санкционировании военной политики на Северном Кавказе; однако лишь теперь стало ясно, что фюрер отошел от презумпции арийского превосходства и, позабыв о своем собственном учении, поставил мусульман не только выше армян, но и выше грузин, ставленников Розенберга. Однако несколько недель спустя эта проблема приобрела сугубо гипотетический характер: Северный Кавказ был потерян, а других мусульманских регионов гитлеровцы так никогда и не завоевали. Отныне решения Гитлера могли повлиять лишь на отношение немцев к мусульманам-коллаборационистам.
Из событий на Кавказе Москва сделала тот же вывод, что и Гитлер. Если фюрер считал тамошних мусульман самыми «надежными», то советское правительство сочло их достаточно ненадежными для ликвидации автономных национальных республик и областей чечено-ингушей, карачаевцев и балкарцев (так же как и крымских татар, немцев Поволжья и калмыков) и переселения этих народов. Таким образом, для народов в этих областях краткий период немецкой оккупации завершился роковой трагедией.
Для немцев отступление с Кавказа, равно как и катастрофа в Сталинграде, означало конец их мечтаний. Кратковременные месяцы правления армии над горскими народами показали, что альтернативу негативной политике, применяемой в других местах, можно было бы спокойно претворить в жизнь. В то же время наглядный урок Кавказа, многому научивший непосредственных участников событий, остался в Берлине без внимания. Северный Кавказ, задумывавшийся как особый случай, оставался исключением в немецкой Ostpolitik.
Глава 13
Полумесяц и свастика: татары и турки
Крым: Гибралтар и курорт с минеральными водами
Киммерийцы, затем скифы, сарматы и аланы, готы, гунны, тюрки и татары кочевали в прошлом в горах и степях Крыма, напоенных теплом южного солнца. Имея в советское время официальный статус «автономной республики» и обладая смешанным славянским и татарским населением, Крым продолжал оставаться местом социальной, политической и религиозной розни. Полуостров занимал важное стратегическое положение на Черном море, и поэтому его дальнейшая судьба имела для рейха важнейшее значение.
Одной из семи областей, на которые в своем первом проекте Розенберг поделил СССР, была «Украина с Крымом в ее составе». В дальнейшем он также настаивал на том, что Крым в будущем должен был стать частью «Великой Украины» – под названием Таврия. Большое количество пометок, сделанных рукой Розенберга в его черновых планах, свидетельствует о трудностях, что возникли у него в процессе написания этой части проекта. Притом что Таврия должна была отойти к Украине, Розенберг отдавал себе отчет, что там проживало явно небольшое число украинцев. Одновременно он настаивал на том, что Германия должна будет осуществлять непосредственный контроль над полуостровом. Таким образом, Розенберг игнорировал имевшее место противоречие.
Розенберг оправдывал намерения нацистов тем, что немцы сыграли важную роль в истории Крыма. Большие его территории не только «принадлежали немецким колонистам до начала Первой мировой войны», но именно в Крыму «присутствие готов прослеживалось вплоть до XVI в.». Более того, «Крым и прилегающие области занимают стратегическую ключевую позицию; они главенствуют над всем Черным морем и позволяют Германии контролировать Украину…». Таким образом, Розенберг в типичной манере non sequitor (вывод, не соответствующий посылкам, нелогичное заключение) заявляет о том, что передача Крыма Германии является компенсацией всех ее прежних потерь (по всей видимости, имелись в виду земельные владения немецких колонистов, национализированные во время революции).
«Более того, – продолжает он, – если германский рейх, неся освобождение Украине, готов расширить территорию этого суверенного государства за пределы его национальных границ вплоть до Волги (в стратегических целях), требование включения Крыма в состав Украины полностью оправдано».
Передавая Крым Украине номинально, рейх намеревался сохранить за собой право самостоятельно управлять им. Это был наглядный пример того, что Розенберг понимал под украинским «суверенитетом». Опять же, когда речь заходила о приоритетах Германии, сразу же пропадало ее «сочувствие» к нерусским народам Советского Союза.
Планы Розенберга по аннексии Крыма были прямым следствием двойственного отношения Гитлера к политике германизации. Крым должен был стать «немецким Гибралтаром», контролирующим Черное море. В то же время это было привлекательное место для поселения немцев, которому Роберт Лей, руководитель Германского трудового фронта и инициатор проекта «Сила через радость», дал точное определение – «один большой курорт Германии». Реализм и причудливые фантазии смешивались в планах будущих завоеваний.
