Подобно другим организациям, таким как РОА (так называемая Русская освободительная армия Власова) и движение белорусских сепаратистов, которые поддерживала Германия, мусульманские комитеты представляли собой удобное прикрытие для тайной деятельности своих активистов. Последние, настроенные скорее антисоветски, чем антинемецки, были в основном старыми крымскими националистами, вернувшимися из изгнания. Иногда они действовали самостоятельно, рискуя вызвать неудовольствие немецких властей. Так, в конце 1942 г. на собрании нескольких мусульманских комитетов под надуманным предлогом было принято решение по созыву «пленума», который должен был быть преобразован в представительный орган. Главным инициатором этого предприятия был Амет Ёзенбашлы (Озенбашлы), бывший членом крымского правительства в 1919 г. и ведущим деятелем националистической партии «Милли Фирка», запрещенной коммунистами в 1927 г. Ёзенбашлы попытался возродить организацию, и «пленум» предоставил ему широкие полномочия для переговоров с немцами. В течение следующей зимы в националистических кругах распространилось чувство разочарования в связи с чинимыми немцами препятствиями в их деятельности и нежеланием властей идти на уступки. В 1943 г. Ёзенбашлы заявил своим соратникам: «Мы очутились между Сциллой и Харибдой».
Разочарование Ёзенбашлы было характерно для общей ситуации в обществе. Первоначальные антисоветские настроения усилились, но одновременно исчезли в значительной степени прежние симпатии к Германии. На это повлияли многие факторы. Среди них было ухудшение материального положения населения; принудительное привлечение к общественным работам; операции против партизан, приводившие к большим потерям среди гражданского населения; провал проводимой немцами аграрной реформы.
Более позитивное и несколько более терпимое отношение проявилось со стороны немцев только в 1943 г., когда Клейст, вернувшись с Кавказа, попытался применить полученный там опыт. В феврале 1943 г. он самостоятельно принял директиву, свидетельствовавшую об изменениях в прежнем подходе. Это произошло после армейского совещания в декабре 1942 г. в Берлине, когда немецкие войска потерпели ряд поражений под Сталинградом, на котором были озвучены новые требования военных. Клейст утверждал, что военные неудачи и охлаждение в отношениях к немцам стали следствием проводимой Германией политики. Более чутко, чем его соратники-генералы, воспринимавший политические вопросы, он приказывал (17 февраля 1943 г.):
«1. К жителям оккупированных восточных территорий, занятых группой армий «А», должно относиться как к союзникам. Уничижительное отношение усиливает волю противника к сопротивлению и стоит немцам больших потерь.
2. Следует улучшить, насколько это возможно в условиях военного времени, снабжение гражданского населения продовольствием…
3. Совершенствовать систему социального обеспечения, в том числе снабжение госпиталей лекарствами, а женщин и детей молоком…
6. В принципе 20 % всех произведенных потребительских товаров должны распределяться среди гражданского населения.
7. Аграрную реформу требуется проводить более быстрыми темпами. В 1943 г. по крайней мере 50 % всех коллективов было преобразовано в коммуны. В оставшихся коллективах личные земельные участки должны передаваться крестьянам как собственность, не облагаемая налогом. В соответствующих случаях должны быть организованы личные фермы…
8. Как правило… квота на поставку сельскохозяйственной продукции не должна превышать разнарядку, существовавшую при большевиках…
12. Развивать широкую сеть школ…
14. Разрешается вести религиозную деятельность; при этом не должно ей препятствовать каким-либо образом…»
Эта обширная и во многих отношениях уникальная программа не осталась без внимания в высших правительственных кругах в Берлине. В частности, Х.-И. Рикке и Шиллер заявили свой протест, утверждая, что она представляет собой неоправданное вмешательство военных в область экономики и затрагивает также те районы, которые прежде возглавлялись гражданской администрацией, но в результате продвижения советских войск вновь оказались под управлением военной администрации. Но на Клейста это не подействовало, и он саркастически заметил, что протесты Рикке основаны на теории илотов Эриха Коха (Helotentheorie).
В июне 1943 г. Розенберг во время посещения Украины и Крыма прочитал продолжительную лекцию в штабе Клейста с обоснованием своих политических взглядов. Позднее сам Розенберг признал, что его выступление было полным провалом. Клейст и его штаб настаивали на том, что войну необходимо вести более действенными методами, в корне отличными от тех, которые отстаивал Розенберг. С другой стороны, рейхс-министр восточного министерства был разочарован тем, что не смог убедить армейских офицеров: «Все мои объяснения, казалось, не находили поддержки, поскольку генералы шли гораздо дальше нас в русском вопросе», поддерживая местные антисоветские настроения.
На практике вся эта полемика имела незначительные последствия для населения Крыма. К 1943 г. положение определилось, и, по-видимому, даже самая гуманная политика вряд ли смогла бы восстановить доверие к немцам. Крымский опыт показал, что в противоположность Северному Кавказу военная администрация не всегда получала поддержку населения даже в неславянских районах. Изменения в настроениях местных жителей зависели в основном от действий местной оккупационной власти.
Таврия
На совещании 16 июля 1941 г. Крым был передан в состав рейхскомиссариата «Украина», который возглавлял Эрих Кох. Генеральным комиссаром округа Крым – Таврия был назначен Альфред Фрауенфельд. Фанатичный нацист и отъявленный расист, этот австриец с энтузиазмом занимался «исследованиями» готических корней культуры Крыма. Вначале он составил фотографический альбом, дав ему название «С родины крымских готов», затем принялся за написание книги по истории полуострова. Его мечтой было построить новую столицу в горном массиве Яйла и превратить Крым в настоящий курорт Новой Европы. Этот «преданный искусству» (как он его понимал) деятель имел отчасти симпатии к татарам – жителям Крыма – и относился открыто враждебно к режиму Коха на Украине. Фрауенфельд был прекрасным примером того мировоззрения, согласно которому умеренный «либерализм» по отношению к коренному населению ни в коей мере не предполагает отказа от нацизма.
Фрауенфельд, проработав какое-то время наблюдателем от министерства иностранных дел в рейхскомиссариате, принял под свое управление только пять районов, из которых 1 сентября 1942 г. ушла военная администрация. Из этих районов был сформирован временный комиссариат «Таврия», который в дальнейшем должен был стать генеральным комиссариатом Крыма после того, как армия согласится вернуть под гражданское управление остальные районы. Примечательно, что все переданные районы со столицей в Мелитополе, строго говоря, не были частью Крыма и располагались к северу от него. Причиной передачи этих украинских районов Крыму были намечавшиеся планы германизации. В Берлине считали, что, если Крым должен был стать областью рейха, ему был необходим хинтерланд (тыл) для укрепления его обороны на суше.
