Ничего не изменилось. Только однажды, после того как все уже было потеряно, Розенберг лично вернулся к вопросу о будущей судьбе России. В октябре 1944 г., в момент острейшего кризиса, когда Гитлер и Гиммлер, казалось, уже отошли от своей «антимосковитской» концепции, Розенберг подтвердил свое собственное мнение в отчаянном обращении к фюреру. Ведя проигрышное сражение, он соглашался предоставить великороссам, наряду с другими советскими национальностями, возможность иметь какое-то подобие государства в будущем. И в то же время он продолжал утверждать, что «прежде всего народу русского пространства, который вынужден сегодня быть выразителем идеи еврейской мировой революции, необходимо предоставить возможность мобилизовать свои культурные и экономические силы в его Lebensraum – Сибири…». Не то чтобы в преддверии неизбежного поражения Розенберг, который так часто шел на компромиссы, нашел для себя возможным уступить в этом фундаментальном вопросе. Просто в начале или в конце войны России (по планам нацистов) было предназначено стать сатрапией Нового порядка.
Казаки
Немцы в своей национальной политике, характеризовавшейся презрительным отношением к славянскому населению Советского Союза, предусмотрели одно исключение. Объектом особого внимания для них стали казаки, которые имели ярко выраженные традиции, славу «контрреволюционеров» и отличались истинной военной доблестью. Казаки проживали в поселениях-станицах, расположенных по берегам рек Днепр, Дон, Кубань и Терек и их притоков. Они были потомками русских и украинцев, среди которых были многочисленные искатели приключений, солдаты, крестьяне и беглецы. Казаки формировали социальную и культурную общность, не будучи явно выраженной этнической группой. О них много говорили в Германии (благодаря контактам с влиятельными немецкими кругами некоторых их лидеров за границей, таких как генерал и атаман в 1918–1919 гг. войска Донского Петр Краснов). Благодаря этому казаки занимали особое положение в глазах немецких деятелей, которые и принимали основные решения.
Первоначально Розенберга увлекла идея создания казачьей области «Дон – Волга», с целью урезать территорию «Московии» и создать некий «мост» между Украиной и Кавказом. Все это присутствовало в планах создания буферных регионов. Поскольку у казаков не было «ярко выраженных национальных чувств» и они в основном напоминают русских, Розенберг заявил, что «местной администрации следует проводить более жесткую политику, так как область «Дон – Волга», вне сомнения, первоначально будет рассматриваться как враждебная». Этим постоянным преобразованиям от Ростова-на-Дону до Саратова, с учреждением различных неоднородных районов с различными этническими группами, которыми занималось также министерство оккупированных восточных территорий, был вскоре положен конец. Одной из причин принятия этого решения было желание создать «сильную Украину», в которую должны были войти некоторые из казачьих поселений. Но станицы на Кубани и Тереке отходили к будущему рейхскомиссариату «Кавказ». Рассматривая вопрос национальной принадлежности в качестве краеугольного камня своей политики, ведомство Розенберга отказало казакам в праве на национальность.
С другой стороны, они были исключены из разряда «унтерменшей». Так силен был стереотип казака как врага большевизма, что к концу 1941 г. командование вермахта отдало приказ о формировании казачьих воинских частей. И это в то время, когда славянам категорически не разрешалось доверять оружие. 15 апреля 1942 г. Гитлер лично разрешил использовать казаков как в борьбе против партизан, ставшей их главной обязанностью, так и непосредственно в боевых действиях. Летом 1942 г., когда немецкая армия продвигалась в направлении Ростова-на-Дону, было отдано распоряжение относиться к казакам как к «друзьям».
Как только группа армий «А» оккупировала район Кубани, чиновники военной администрации обратились в Берлин за разрешением образовать Казачий округ. Его рассматривали не в качестве ядра нового государства, но экспериментального района. Под немецким надзором местному населению намечалось предоставить право полного самоуправления и проведения самостоятельной политики в области образования, культуры и религии. На смену районным властям приходило «атаманское правление». Казачьему крестьянству был обещан роспуск колхозов. С одобрения генерал-квартирмейстера Э. Вагнера в Берлине округ начал функционировать 1 октября 1942 г. В него входило шесть районов к северу от нижнего течения реки Кубань с первоначальным населением около 160 тысяч человек, которое впоследствии должно было возрасти.
Приказ был издан без какой-либо координации с имперским министерством оккупированных восточных территорий. Когда А. Шикеданц узнал о провозглашении «первого автономного государства под нашим суверенитетом» на Востоке, он решительно потребовал разъяснений. Его ведомство не потерпит никаких проказацких образований и нарушения принципа автономии. В ОКХ (Главном командовании сухопутных сил) ему было заявлено, что все слухи о казачьей республике «полностью необоснованны». Когда они тем не менее были подтверждены, Шикеданц заявил протест как против самовольных действий армии, так и самого проекта. В СС также возражали против образования округа по «политическим причинам». Однако 5 ноября генерал-квартирмейстер официально одобрил его образование. Была набрана местная полиция; к январю 1943 г. должны были быть расширены границы округа и назначен командующий казачьей армии. Началась дискуссия об автономии округа, рассчитанной на длительное время, которая не должна будет помешать его вхождению в федерацию Украины, России и Кавказа. Были рассмотрены долгосрочные реформы в сельском хозяйстве, хотя в действительности мало что удалось сделать. Другие планы предусматривали набор 25 тысяч добровольцев, готовых сражаться на стороне немецкой армии, но опять же не хватило времени для их выполнения. В январе 1943 г. группа армий «А» начала отступление, и экспериментальный район закончил свое существование.
Недолговременный эксперимент с казачьим округом показал, как армия (или, по крайней мере, некоторые ее представители), находясь в сфере своей компетенции, может игнорировать министерство оккупированных восточных территорий и другие ведомства в Берлине. Он также показал некоторым немецким чиновникам, что там, где советскому населению предоставляется шанс решить самостоятельно свои проблемы, это не только не приводит к бедствию, но население бывает расположенным более открыто сотрудничать с немцами. Когда войска Клейста оставили Кубань
[56], значительное количество казаков присоединилось к этому исходу, и в конце 1943 г. более чем 20 тысяч казаков, или, скорее, людей, заявлявших о себе, что они казаки, воевали в различных поддерживаемых немцами формированиях.
Политика Германии в отношении казаков так и не была окончательно прояснена. В то время как большинство ведомств, в том числе и министерство Розенберга, считали, что «казаки не являются национальностью» и не заслуживают особого к себе отношения, армейские круги не столь ревностно относились к нацистской проверке на расовую чистоту, часто вследствие практических причин: начинала давать о себе знать нехватка солдат. Меньшая часть казаков и немцев, однако, пошла дальше. Они утверждали, что «в соответствии с результатами последних исследований казаки потомки смешения двух рас: нордической и динарской… и тем самым они сохранили сильные кровные связи со своей первоначальной немецкой родиной». Эта «теория», смехотворная и фантастическая, была воспринята теми казаками-националистами, которые выступали за создание «гото-черкесского» государства, «Великой Казакии», простирающейся от центральных областей Украины до реки Самары или даже до Эмбы».
