Таким образом, Германия начала оккупацию территории Советского Союза в обстановке, когда одна группа должностных лиц настаивала на сохранении колхозной системы, в то время как другая отдавала себе полный отчет о политических и экономических ловушках подобного курса, но была совершенно неспособна противодействовать этому.
Аграрная реформа: за и против
Во время первых недель войны против СССР немецкие армии наступали через области, присоединенные к Советскому Союзу совсем недавно, в 1939–1940 гг., и потому коллективизация была проведена здесь лишь частично. Именно по этой причине к рассмотрению колхозного вопроса в Берлине вернулись только в августе. Уже в первых и фрагментарных донесениях, поступавших в рейх, высказывалось единое мнение, что для большинства колхозников, оказавшихся на оккупированных территориях, вопрос о колхозах будет ключевым. Все немецкие донесения, касавшиеся этой проблемы, были на удивление схожи. Даже айнзацгруппы СД сообщали о «всеобщем желании колхозников получить землю во владение в ближайшем будущем». В некоторых случаях крестьяне предпринимали самовольные попытки поделить землю и скот. Было бы желательным, заключила СД, ссылаясь на свои первые контакты с крестьянами, «…наделить крестьян 1–2 гектарами земли в личное пользование, покончить с коллективным владением домашним скотом и передать его колхозникам и обещать ликвидировать колхозы в будущем».
Армейское командование докладывало также о повсеместном недовольстве населения колхозами. Оно утверждало, что «люди отвергнут любого деятеля, который выступит адвокатом колхозного строя». А русский отдел в министерстве иностранных дел, в котором работали крупные немецкие специалисты по Советскому Союзу, сообщал своему начальству: «Не случайно отчеты всех представителей министерства иностранных дел при штабах армий свидетельствуют, что широкие массы советского населения интересуют исключительно вопросы колхозов и частной собственности, и потому обещание упразднить колхозную систему можно действенно использовать в пропагандистских целях».
Как заметил Бройтигам в очередном отчете о положении дел, даже наиболее упрямые теоретики в управлении четырехлетнего плана вынуждены были признать, что «необходимо принимать в расчет настойчивое требование всего крестьянства о ликвидации коллективных хозяйств, хотя бы в целях гарантировать сбор максимально большого урожая». Даже немецкая пресса, которая обычно воздерживалась от обсуждения народных устремлений, признала, что «крестьяне имеют глубокое отвращение к колхозной экономике». Официальное издание «Фёлькишер Беобахтер» высказалось наиболее открыто, признав, что в сравнении с другими актуальными вопросами «основной проблемой было и остается сельское хозяйство… Сельское население глубоко верило, что с наступлением немецкой оккупации колхозная система будет немедленно упразднена».
Эти многочисленные свидетельства побудили Берлин пересмотреть колхозный вопрос. Прежние сторонники отмены колхозной системы получили поддержку со стороны многих армейских офицеров и экспертов по сельскому хозяйству, зачастую рядовых, занимавшихся практическими вопросами, в отличие от титулованных специалистов, погруженных в теории и страдавших узостью взглядов. Ситуация была прекрасно описана в докладе инспекционного центра: «Аграрная политика главного отдела по сельскому хозяйству на своем первоначальном этапе явно определялась различными хорошо известными директивами, в основе которых лежал один посыл: колхозы должны быть сохранены… Как только прибыли представители инспекционного центра, им сразу же стала явной необходимость изменения политики. Колхозную систему ненавидело все русское крестьянство… Уже в августе 1941 г. перед главным отделом по сельскому хозяйству встал вопрос, можно ли сохранить колхозную систему в условиях пассивной оппозиции крестьянства».
Такое положение дел вдохновило тех политических деятелей, которые были сторонниками радикальной реформы и голоса которых ранее были не услышаны. Прежде всего, это поддержало позицию тех, которые выступали за «незначительные» уступки советскому крестьянству, не ущемляя при этом интересов Германии. Одной из первых уступок была отмена термина «колхоз». Это было частью реформ на бумаге, получивших полную поддержку Геринга еще до начала вторжения.
Вторая уступка касалась личных приусадебных участков крестьянских хозяйств. При советской власти эти небольшие участки, размером от 0,25 га до 1 га, давали необычно большие урожаи. Работник колхоза добивался этого потому, что работал на своей земле и для себя, ради прокормления своей семьи. Предлагалось освободить приусадебные участки от налогообложения, а площадь их увеличить вдвое за счет колхозной земли. Это решение, согласованное ведомствами Томаса и Рикке и опубликованное 18 августа 1941 г., стало орудием психологической войны. Необходимо было привлечь симпатии крестьян к Германии, не затрагивая основ колхозной системы и не подрывая немецких планов по увеличению объемов выпускаемой продукции.
Третья уступка заключалась в разрешении крестьянину заниматься разведением скота (он не становился частью колхозного стада) без всяких ограничений. Оно было чисто номинальным, ведь крестьянину требовалось прежде обзавестись скотом и обеспечить его кормом. Кроме того, от крестьян требовалось вернуть весь приобретенный во время «безвластия» колхозный скот в общее колхозное пользование.
Главным противником этих малых реформ был и оставался Бакке. Он решительно противостоял сторонникам частичных, поэтапных изменений в министерстве Розенберга и также конфликтовал с коллегией экспертов, собравшихся в русском отделе министерства иностранных дел. В меморандуме Бакке были подытожены результаты диспута, отражена позиция отдела и враждебное отношение противоположной стороны. «Русский отдел… придерживается единодушного мнения, что немецкая пропаганда, предназначенная для советского тыла и Красной армии, должна выдвинуть на первое место вопрос отмены колхозной системы, которую отвергают подавляющее большинство сельского населения СССР, и введения частного фермерского хозяйства…» Было признано, что немедленная и непродуманная ликвидация колхозов обернется потерями для экономики и что «переход от коллективной системы к частному владению должен быть предварительно организован и произойти только после восстановления всеобщего порядка». Все же прозвучал призыв к принятию принципиального решения и продуманного плана по отмене колхозов и проведения в связи с этим пропагандистской кампании. Но отдел не должен был вырабатывать аграрную политику.
«Рейхсминистерство продовольствия и сельского хозяйства (статс-секретарь Бакке) считает, – утверждал далее меморандум, – что не должно быть подмены принципа коллективного хозяйствования… Бакке видит серьезную угрозу немецким интересам в случае отмены колхозной системы…»
В результате напряженной дискуссии «сторонники раздела» 19 августа потерпели поражение на конференции, и все дальнейшие дебаты о реприватизации сельского хозяйства были прекращены. Даже в самой Германии пропаганда не смогла добиться всеобщей поддержки их взглядам, к тому же было официально заявлено, что «не следует рассчитывать в настоящее время на уступки со стороны министерства продовольствия и сельского хозяйства».
