Иной подход был у Бройтигама, который занимался вопросами реприватизации в министерстве Розенберга. Как и многие официальные представители, которые делали публичные заявления по данной теме, он начал с утверждения, что «в принципе» национал-социализм поддерживает частное предпринимательство. С другой стороны, утверждал он, вспоминая советскую национализацию, оно было невозможно по политическим, административным и экономическим причинам. Новый порядок должен, вполне очевидно, соответствовать «немецким интересам»; реприватизация оставалась конечной целью, но ее проведение следовало приостановить или проводить медленно. Соответственно директивам необходимо было проводить «преобразования постепенно, шаг за шагом». Дополнительными аргументами для временной приостановки реприватизации были планы предоставления собственности в первую очередь немецким военнослужащим на Востоке в качестве вознаграждения, а также нехватка управляющих и чиновников.
Со временем немцы создали различные системы контроля. На такие товары, как соль и сахар, а впоследствии табак и алкоголь, была установлена государственная монополия. Цель этого мероприятия была проста – необходимость получать дополнительные доходы. Более важным решением было создание особой трастовой компании, в ведении которой находились вопросы, касавшиеся государственной собственности и экономической политики на Востоке. Рейх, получив бывшую советскую собственность, создал правительственные корпорации – известные вначале как «монопольные компании», позднее переименованные в Восточные компании, – которые выступали в качестве «доверенного лица» бывшей советской администрации. Эти компании, которым была предоставлена монополия на определенную отрасль экономики, финансировались государством, но действовали при активном участии немецкого частного бизнеса. Эти трастовые компании рассматривались как переходный этап, для которого было характерно взаимодействие государства и частных предприятий: первое занималось разработкой экономической политики, а вторые – проведением ее в жизнь.
Новые компании, которые росли словно грибы, можно сгруппировать следующим образом: 1) компании, которые производили товары и занимались их поставкой другим агентствам, таким как корпорация по торговле сырьем [Rohstoff-handelgesellschaft]; такие организации были не только на оккупированном Востоке; 2) промышленные и горнорудные предприятия, включая три колосса: ВНО [Berg- und Huttenwerk G.m.b.H.] – в горнорудной промышленности; Kontinentale Oel A.G. – в нефтяной и компания Ostfaser по производству шерстяного волокна; 3) торговые компании, такие как ZHO в сельском хозяйстве и такая же в деревообработке; 4) компании, подобные Chemie-Ost и Superphosphat-Ost.
В дополнение к вышеупомянутым формам организации деловой активности еще одна, уже третья, форма могла способствовать еще большему участию немецких предпринимателей. О ней уже говорилось вскользь в декрете Геринга об учреждении компаний на Востоке. Первоначально планировалось учредить только несколько правительственных корпораций; «во всем остальном для соблюдения немецких интересов в переходный период будет достаточно и того, если наиболее важными отраслями промышленности и торговли будут управлять немецкие фирмы, выступающие в роли доверенных лиц». Однако в отличие от правительственных корпораций, в большом количестве появлявшихся в первые месяцы войны, частных фирм было немного. Когда планы армейского командования в середине 1942 г. потребовали более быстрого восстановления тяжелой и горнорудной промышленности Востока, большим корпорациям начали предлагать становиться спонсорами советских предприятий для проведения их эффективной реконструкции в наиболее сжатые сроки. В случае согласия этим немецким фирмам было обещано «соответствующее вознаграждение». Экономический штаб «Ост» заявил: «Даже если окончательное признание прав частной собственности компаний, работающих на Востоке, еще и не произошло, можно дать твердые гарантии, что будет отдано должное их усилиям и приняты во внимание их материальные расходы».
Крупные фирмы, тесно сотрудничавшие с картелями и холдинговыми компаниями, которые имели своих представителей в верхнем эшелоне немецкой экономики, брали во временное управление предприятия Востока. Осенью 1942 г. Крупп получил завод «Азовсталь» в Мариуполе и еще несколько заводов в Днепропетровске. Синдикат Германа Геринга завладел огромными сталелитейными заводами в Запорожье и заводами в Кривом Роге. Другие предприятия отошли концернам Маннесмана и Флика. Немецким горнодобывающим и сталелитейным компаниям был также передан ряд шахт.
Таким образом, крупные предприниматели обрели возможность для непосредственного проникновения на Восток. Но помимо этого он сыграл несравненно более важную роль. Среди директоров новых восточных компаний, как и в управлении четырехлетнего плана, были люди, которые занимались предпринимательством и одновременно исполняли обязанности правительственных чиновников. Пауль Кернер был председателем административного совета компании ZHO. Ганс Керл, директор Заводов Герман Геринг и начальник планового отдела центрального управления экономического планирования, стал председателем правления компании «Ост-фазер»; Плейгер, Кепплер и другие работники управления по четырехлетнему плану, привлеченные из частного бизнеса, получили ключевые посты в новой трастовой системе. Другие капитаны немецкой индустрии заняли места в правительственных агентствах в ожидании взаимовыгодных преференций. Густав Шлоттерер, начальник отделов промышленности и торговли в министерстве Розенберга и экономическом штабе «Ост», был директором концерна Флика. Множество мелких чиновников и управляющих пришли из различных компаний Рура и Силезии. Этот процесс рекрутирования новых кадров, повлиявший на экономическую политику, как утверждалось, был неизбежен, если рейх действительно намеревался создать значительный корпус опытных администраторов для экономической эксплуатации Востока. Даже когда эти чиновники не имели особых поручений от своих компаний в Германии, они были представителями интересов крупных немецких предпринимателей.
Конфликты интересов
Борьба за контроль над экономикой Востока была неизбежной. Наиболее важным в этом аспекте был конфликт левых и правых и конфликт между экономическими и политикоадминистративными агентствами. Левое крыло нацистской партии выступало против компаний, которые продвигали большие экономические планы, невзирая на политические программы министерства Розенберга и его рейхскомиссаров на местах. В свою очередь, ощущалось сильное давление частных интересов, что оказывало влияние на военную экономику Германии. В итоге Геринг, явно с согласия Гитлера, заявил о том, что «государственные и партийные органы и командование армии не должны отвечать за направление развития экономических предприятий, за планы, которые они будут неспособны выполнить. Предприятия, которые предполагается создать, должны находиться под управлением фирм и специалистов, обладающих необходимыми знаниями и имеющими опыт в управлении подобными предприятиями в рейхе».
В то время как частный бизнес, казалось, перехватил инициативу у субсидируемых правительством агентств, дела пошли не так хорошо, когда он попытался найти источник дохода за счет самого рейха. Когда немецкий производитель табака, личный друг Геринга, попытался установить свою монополию на его производство на Востоке, Гитлер «категорически запретил это делать и подчеркнул, что право на табачную монополию принадлежит исключительно рейху». Ситуация с корпорациями, действовавшими в роли доверительного собственника, была еще более запутанной. Геринг (так же как Кернер и Розенберг) был вынужден признать, что появились некоторые «расхождения во мнениях» об их роли; выход из создавшегося положения было найти нелегко. В ноябре 1941 г. Геринг заявил, что институт опеки не предполагает в будущем получения права на собственность. В мае 1942 г. он подтвердил, хотя и не в столь категоричном тоне, что права собственности остаются за будущими поселенцами. На конференции немецких экспертов по советской экономике, состоявшейся в октябре 1942 г., профессор Ойген Зибер представил детальный доклад о положении в промышленности на Востоке, из которого стало ясно, что частное владение, будучи в принципе желанной целью, пока еще далеко от воплощения на практике. Подчеркнув тот факт, что перед советской промышленностью «стоят многочисленные задачи, которые могут быть слишком рискованными для частного предпринимателя», Зибер выступил за дальнейшее укрепление руководящей роли германского государства и учрежденных им компаний. Он заявил, что рейх «призван обеспечить лидерство важнейших промышленных предприятий, принадлежащих немецким концернам…». Он отмел все возражения по поводу того, что в результате (как аргументировали некоторые деятели) «тонкий слой немецких хозяев будет противостоять чужому пролетариату, что обострит межнациональное общение, и что вследствие своей малочисленности немцы не смогут исполнять роль лидера». Он настаивал: «Мы должны преодолеть как явное, так и тайное сопротивление местного населения, которое попытается занять лидирующие позиции, мы должны ожидать, что оно не поймет наших целей». Более того, большевизм парализовал частную инициативу и подавил способность к управлению, и потому Германия должна взять на себя бремя управления и контроля.
