с использованием всех способов введения в заблуждение, хитрости и коварства,
с применением всех подготовленных и продиктованных требованиями момента вспомогательных средств всех видов
на земле,
над землей и
под землей.
Во время сражения любое преимущество, обусловленное знанием собственной территории и нервозностью русских при столкновении с целым морем чуждых им домов, должно быть полностью использовано.
Точное знание местности, использования подземных железнодорожных путей, подземной канализационной сети и существующих коммуникаций, великолепные возможности для укрытия и маскировки, обеспеченные зданиями и многоэтажными домами, в особенности из железобетона, – все это делает защитников неуязвимыми для любого противника, даже в том случае, если они уступают ему в численности и вооружении!
Противник, которому не будет дано ни минуты спокойствия, должен быть обескровлен и уничтожен в густой сети очагов сопротивления, опорных пунктов и укрепленных зданий. Каждый потерянный дом и каждый потерянный опорный пункт необходимо немедленно возвратить. Ударные отряды будут проникать через тоннели метро за линии противника, дабы застать его врасплох ударом с тыла.
Предпосылка успешной обороны Берлина заключается в том, что
каждое здание,
каждый дом,
каждый этаж,
каждая живая изгородь и
каждая воронка от снаряда должны защищаться до последнего!
Не столь важно, чтобы те, кто защищает столицу рейха, хорошо разбирались в устройстве своего оружия и владели им; а важно то, чтобы
каждый боец
проникся и вдохновился
фанатичной решимостью
и волей сражаться,
осознавая, что весь мир, затаив дыхание, следит за нами и что сражение за Берлин может решить исход войны». (Выделение курсивом приведено, как в оригинале.)
Защитники будут подняты по тревоге кодовым словом «Клаузевиц»
[16]; сигналом для начала непосредственно боевых действий должно было стать кодовое слово «Кольберг»
[17]. Большой Берлин и его окрестности были поделены на «внешние зоны отчуждения», «внешние зоны обороны», «внутренние зоны обороны» и сектор «Z» (от Zitadelle – цитадель), куда входил и правительственный квартал.
«Основные массы наших сил» должны быть дислоцированы во внешней зоне обороны, которая более или менее совпадала с границами города. Здесь должен был находиться «зеленый боевой рубеж», позади которого войска должны были создать «непреодолимую стену путем создания надежных глубоко эшелонированных позиций». Дислоцированные на этом основном «поле боя» «тяжелые вооружения и артиллерия» будут задействованы для того, чтобы ровнять с землей целые городские кварталы.
Периметр внутренней зоны обороны следовал по приподнятой над землей (на эстакаде) железнодорожной линии «S». Приказ не вдавался в подробности, а просто констатировал: «Рубежи по надземной железной дороге необходимо удержать!»
Весь оборонительный район походил на гигантский торт с диаметром, варьирующимся от 40 до 60 км, а его отдельные сектора имели форму кусков этого торта. Их было восемь, обозначенных буквами от А до Н. Девятый мы уже упоминали: сектор «Z».
24-й раздел приказа перечислял расположение различных командных пунктов. Командный пункт А находился в здании министерства налогов и сборов на Норманнен-штрассе, Лихтенберг, номер телефона 71–15-93; командный пункт Е располагался в отеле «Нестлер» на Аргентинской аллее, телефон 84–21-86. Имелось и несколько передовых командных пунктов. Один, в секторе Е, находился в пивоварне «Киндл» на Луккенвальдерштрассе, Потсдам. Что касается самого Потсдама, который не входил во внешнюю зону обороны, приказ гласил: «Потсдамский анклав должен быть удержан!»
Центральный командный пункт всей обороны столицы в целом должен был размещаться в штабе вермахта, на Гогенцоллердамм. Через шесть часов после того, как должна была быть объявлена тревога, то есть прозвучать кодовое слово «Клаузевиц», главное командование должно перебраться в бункер под «Башней Зоопарка» в форме буквы «L», самое надежное наземное фортификационное сооружение во всем Берлине.
Приказ также вменял в обязанность индустриальной полиции «хватать и безжалостно ликвидировать» всех «провокаторов и мятежных иностранцев».
Приказ ставил особым условием следующее: «Panzerfauste» (фаустпатроны, противотанковые ручные гранатометы) предназначены для использования в основном добровольцами. Приказ предусматривал три типа военно-полевых судов, третий из них – для гражданских лиц. «Летучие военно-полевые суды» могли выносить смертные или оправдательные приговоры. Приказ также охватывал использование собак-курьеров, почтовых голубей и женские вспомогательные зенитные расчеты, известные как «Девы»; он запрещал использование междугородного телефона более чем на три минуты, да и то только по неотложным делам и при чрезвычайных обстоятельствах. В пункте С, подраздел 5, исполнение приказа предписывалось «всем частям и подразделениям, мобилизованным или призванным на военную службу командующими секторами».
На востоке и северо-востоке Берлина зона обороны сливалась с линией фронта на Одере, который проходил вдоль левых берегов Одера и Нейсе, однако в нескольких местах его разрывали советские плацдармы. На фронтовой линии на Одере система обороны подразделялась на три линии, первая из которых была укреплена траншеями и подземными бетонными блиндажами, находящимися за заграждениями из колючей проволоки и минными полями. Такие укрепления простирались на глубину от 3 до 10 км. В 20 км позади, среди лесистой и холмистой сельской местности, извивалась вторая линия обороны: здесь не было сплошных линий траншей и практически никаких бетонных блиндажей. И еще в 10–20 км позади находилась третья линия обороны, укомплектованная ополченцами, слишком старыми даже для фольксштурма, которая состояла из опорных пунктов, дорожных заграждений и противотанковых рвов, размещенных редко и случайно. В условиях зимних морозов и весенней распутицы мало что можно было сделать для оборудования этих укреплений, особенно из-за катастрофической нехватки строительного оборудования.
По непонятной причине десятью днями раньше Гитлер перебросил половину своих бронетанковых сил с Одера на юг. Игнорируя все доклады разведки, он ожидал основного прорыва в направлении Праги, а не Берлина. Таким образом, фельдмаршалу Шёрнеру (Фердинанд Шёрнер, 1892–1973 – последний генерал-фельдмаршал (1945) армии Третьего рейха и единственный, кто дослужился в германской армии до этого высшего воинского звания, начав службу рядовым солдатом. – Пер.) передали танки, которые были куда нужнее в районе Берлина.
