Как и в Бельгии, во время Первой мировой войны, немецкие генералы были явно лишены всяких моральных устоев и полагали, что все еще возможен новый союз. И продолжали воевать. В результате они получили то, что известно в анналах современной истории как великая битва за Берлин.
Глава 5. Русские идут!
Все началось 16 апреля, перед самым рассветом. Все предыдущие недели русские использовали всевозможные уловки и хитрости, дабы сбить противника с толку насчет времени своего наступления, даже заставить его считать, что сама идея о нем оставлена. Эти усилия принесли некоторые плоды – например, в том, что Гитлер был убежден, будто основной удар русских будет направлен на Прагу. Во время посева переодетые фермерами русские солдаты вышли в поле с лошадьми и плугами, якобы собираясь обрабатывать землю в долине Одера, на виду у немцев с другого берега реки. Эту мирную сцену все еще можно было наблюдать накануне наступления.
16 апреля выдался замечательный весенний день. В Далеме максимальная температура достигла 18,2 градуса тепла, а минимальная опустилась до 0,6 по Цельсию. Дождя не было. В прифронтовых садах все зацвело, даже там, где сами дома были разбиты в щепки. Мужчину, который получал рационы за несуществующую семейную пару, осудили на 3 года каторжных работ. Министерство продовольствия объявило, что в будущем купоны будут без перфорирования. Одна женщина притащила в бюро регистраций своего жениха, который погиб при налете, и вступила с ним в брак. На ночь маскировочные шторы должны были быть задернуты с 7:19 вечера до 5:29 следующего утра.
В тот день жителям Берлина, как всегда, официально напомнили о различиях между частной и общей, а также между частной и предварительной тревогами. Частная тревога означала, что замечено менее 15 неприятельских самолетов. Военным властям следовало постараться объявить тревогу не менее чем за десять минут до начала налета, особенно ночью.
В Берлине все еще оставалось 2 850 000 из 4 339 000 его довоенных обитателей. Вдобавок ко всему здесь находилось 800 000 иностранных рабочих, проживающих в специальных лагерях.
16 апреля в берлинских кинотеатрах показывали «Товарищей», «Хальгартенский патруль» и «Черный истребитель Иоганна», вместе с такими комедиями, как «Веселый дом», «Все начиналось так весело» и «Идеальный муж». Родители восемнадцатимесячного мальчика, одетого в красный свитер и темно-синий пуловер, найденного среди развалин на углу Симонштрассе и Александриненштрассе после «террористического налета» 3 февраля, до сих пор не обнаружены.
В 5:00 вечера оркестром Берлинской филармонии в Бетховенском зале будет дирижировать Роберт Гегер. Программа концерта состояла из увертюры к «Эгмонту», двойного концерта Брамса и «Смерти и просветления» Штрауса. В тот день «Сельскохозяйственный кредитный банк» на Таубенштрассе подыскивал уборщицу для постоянной работы, а берлинский почтамт объявил, что более не доставляет корреспонденцию даже в «доступные» части рейха. Под заголовком «Что посеешь, то и пожнешь» газеты опубликовали полезные советы для «новых владельцев огородов среди нас».
Для русских ночь 15 апреля выдалась короткой. Их часы показывали московское время и на два часа опережали и солнце, и немцев.
В течение ночи русские офицеры доставили на передовую красные боевые знамена и вручили их солдатам групп прорыва. По всему фронту под командованием маршала Жукова до войск довели его приказ: «Противник будет разбит на кратчайшем из всех возможных направлений на Берлин. Столица фашистской Германии будет взята, и над ней будет водружено знамя победы».
Безлунная ночь; небо затянули облака, звезд не видно. После зачтения боевого приказа войска поклялись неуклонно следовать ему. Три русских фронта занимали позиции вдоль всего фронта, протяженностью около 400 км
[22].
В 5:00 утра по московскому времени советские орудия начали обстрел немецких позиций. Чуйков рассказывает: «40 000 наших орудий открыли огонь». Двадцать две минуты спустя в небо впился вертикальный луч прожектора. По этому сигналу включилось еще 143, направленных на немецкие позиции, – прожектора 3-й и 5-й Ударных, а также 8-й гвардейской и 69-й армий. Прожектора были установлены через каждые 200 метров, и все равно их лучи не могли пробиться сквозь стену пыли, поднятой разрывами снарядов.
Через три минуты весь фронт превратился в гигантскую съемочную площадку, первая волна войск поднялась из окопов и ринулась в атаку. Командиры, видя, как их люди исчезли в клубах пыли, бросились за ними, чтобы в следующие два часа, находясь в первых рядах, вести их в атаку.
Прожектора не достигли желаемого эффекта. Хоть они и придали всей сцене более драматический вид, атакующим от них было мало проку. Наоборот, из-за того, что они включались и выключались через определенные интервалы времени, войска ослеплялись, и многие предпочли укрыться и ждать рассвета. Когда облако пыли наконец осталось позади, оказалось, что оно достигает высоты около километра – слишком большой для эффективной поддержки наступления бомбардировщиками Пе-2
[23].
В течение получаса после артподготовки с немецкой стороны не последовало никакой реакции. После безумного рева заградительного артиллерийского огня поле боя погрузилось в тишину. Затем унтер-офицеры рявкнули свои приказы, и легкое оружие, автоматы и пулеметы, открыли огонь. По сравнению с пушками они звучали как игрушечные пистолетики.
Принято считать, что советское наступление началось 16 апреля. Это верно, поскольку основные массы Красной армии именно в этот день пошли в атаку. Однако главному наступлению предшествовала широкомасштабная разведка боем 14 апреля. Обычно подобные операции не устраивались раньше чем за два часа до настоящего наступления. Чуйков продолжает: «Наши гвардейцы штурмовали передовые позиции противника, захватили их и продвинулись вперед еще на полтора километра. Я убежден, что если бы мы использовали свое превосходство и разведывательная операция переросла бы в основное наступление, то мы могли бы взять Зеловские высоты еще 14 апреля».
В Москве я разговаривал с генералом Антоновым, который тогда, в звании полковника, во время этой разведки боем командовал 301-й стрелковой дивизией. Он согласен с Чуйковым, что укрепленные Зеловские высоты – единственную серьезную преграду на пути Жукова от Одера к Берлину – можно было взять еще до подхода основных сил группы армий (1-го Белорусского фронта).
