Учитывая данную ситуацию, привел бы Гитлер в исполнение свою прежнюю угрозу покончить с собой? Ни в коем случае! Сейчас он думал не о самоубийстве, а об убийстве. Заявление «Радио Стокгольма» о том, что Гиммлер вел переговоры с западными союзниками, ближе к вечеру подтвердил более подробный и пространный репортаж агентства Рейтер, переданный по Би-би-си. Чиновник министерства пропаганды доставил перевод этих новостей в бункер.
«Гитлера охватил безудержный приступ ярости», – повествует Болдт. Этот акт «измены» пришелся как нельзя кстати: его поиски козла отпущения наконец-то увенчались успехом. Тем не менее фюрер был глубоко уязвлен тем фактом, что предатель принадлежал к руководству СС, а не к ненавистному офицерскому корпусу.
Гиммлер находился слишком далеко, чтобы подвергнуть его наказанию. Однако под рукой имелась подходящая замена: офицер связи Гиммлера, инструктор верховой езды и обергруппенфюрер СС, женатый на сестре Евы Браун и гипотетически – свояк Гитлера. За день до этого Фегелейна арестовали и разжаловали за то, что он расхаживал по городу в гражданской одежде; сейчас его доставили к Гитлеру и допрашивали по поводу его причастности к заговору Гиммлера. Фегелейн клялся в своем полном неведении, и, хотя он, возможно, говорил правду, его тем не менее расстреляли перед входом в бункер.
Однако жажда мести Гитлера была еще далеко не утолена. Раненый фельдмаршал Грейм все еще отдыхал в бункере, где веселая болтовня его собеседницы, Ханны Райч, хоть как-то оживляла апокалиптическую атмосферу. Фон Грейм пока не получил каких-либо невыполнимых приказов касательно обороны Берлина и поэтому никак не мог впасть в немилость фюрера. И именно он оказался тем человеком, кого Гитлер выбрал для производства ареста и расстрела предателя Гиммлера. Фон Грейму приказали немедленно отправиться на выполнение этой миссии.
В Тиргартене от «Физелер-Шторьха» Грейма остались одни обломки. К счастью, одному отчаянному пилоту люфтваффе удалось ночью пригнать в город учебный самолет, и теперь Грейм и Ханна Райч полетели на нем обратно в Рехлин. Последующие события помешали Грейму выполнить приказ Гитлера, но ему и не стоило об этом волноваться, поскольку к тому времени фюрер сам оказал услугу Гиммлеру, покончив с собой.
В самом Берлине дела шли все хуже и хуже. Подразделения берлинской полиции подняли белый флаг и сдались, устроив перестрелку с войсками, пытавшимися помешать им. Ежедневные коммюнике Верховного командования совершенно явно переняли фразеологию Геббельса:
«Весь мир следит за нашим героическим сражением за Берлин, за судьбой битвы немецкой нации против большевизма. Пока столица доблестно защищается, чему нет примера в анналах современной истории, наши войска на Эльбе повернулись спиной к американцам, дабы прийти на помощь защитникам Берлина…»
Однако обитатели бункера и сам автор этих напыщенных фраз были осведомлены о текущих делах намного лучше. Брак Гитлера с Евой Браун был формально узаконен ночью 28 апреля в присутствии свидетелей и чиновников-регистраторов. Церемония завершилась свадебным завтраком и стала дополнительным признанием фюрера в своем банкротстве как политика и командующего.
В течение 13 лет (Гитлер и Ева Браун были знакомы с 1932 года) лидер нацистов был убежден в том, что не может позволить себе личной жизни в статусе женатого человека. Гитлер был католиком, хоть и весьма далеким от праведной жизни, и он отлично понимал, что обет безбрачия, даже чисто формальный, поднимал его авторитет. И теперь эта часть личины фюрера была сброшена. Своей женитьбой Гитлер показал себя мелким буржуа, коим всегда оставался глубоко в душе – как и все его старейшие сподвижники.
29 апреля 1945 года
«В воскресенье в нас по-прежнему вселяли уверенность в армию Венка и надежды на переговоры с западными державами. Однако в том, что касалось действительного положения вещей, нас держали в полном неведении…» (Крукенберг, цитата из работы.)
«Как и следовало ожидать, 29 апреля сражение стало только еще более яростным. Направления атак противника были все более очевидными. Один из прорывов осуществлялся с востока к центру Берлина; второй, с юга, был направлен на станцию метро «Зоопарк» – через Темпельхоф, Лютцовштрассе и Гогенцоллернплац; третий, с севера и северо-запада, через Шарлоттенбург, тоже имел своей целью станцию «Зоопарк». Продолжали поступать доклады о тяжелых боях и глубоких прорывах противника. Самые тяжелые бои велись в районе Александерплац, Шпиттельмаркт, вокруг вокзалов в Потсдаме и Анхальт, а также вблизи Ноллендорфплац.
Отдельные локальные успехи никого не вводили в заблуждение по поводу истинного положения дел. Части фольксштурма и гитлерюгенда, разнородные подразделения специального назначения, из которых по большей части состояли наши войска, никак не могли противостоять современной модернизированной армии – тем более в уличных боях. Численность наших частей сократилась до такой степени, что дивизии уменьшились до размера полков. Да и боевой дух войск стал падать. Наша пропаганда кормила их надеждой на всякого рода помощь от спешащих на подкрепление армий. Что было типично для пропаганды Геббельса, его метода считать цыплят до того, как они вылупились. …Теперь даже самым недалеким из нас пришлось признать, что их снова одурачили. Неудивительно, что осознание этого пошатнуло боевой дух людей» (Вейдлинг, цитата из работы).
Отрывок, который мы только что процитировали, ясно показывает, что и самого военного коменданта Берлина вводили в заблуждение неточные и неполные рапорты командующих секторами. В связи с этим мы можем привести цитату из письма генерала Крукенберга автору от 14 июня 1945 года:
«Когда меня допрашивали, я заметил, что они (советские офицеры) обижались, когда я говорил им правду об обороне столицы и о том, насколько на самом деле были слабы силы защитников, – если мы отбросим бесполезный фольксштурм
[78], то я не думаю, что их численность превышала 25 000 человек
[79] (включая вспомогательные силы противовоздушной обороны и гитлерюгенд). Более того, развернутые нами войска были жестоко потрепаны».
Эти цифры Крукенберг приводит, опираясь на личный опыт и беседы с другими офицерами. Разумеется, цифры эти могут быть всего лишь приблизительными – для точного подсчета в наличии нет никаких записей, доступны данные только по некоторым соединениям, например по дивизии «Мюнхеберг», боевой группе Монке и дивизии «Нордланд»; чего не скажешь об остальных. Наше последующее обсуждение распределения продовольствия после капитуляции со всей очевидностью покажет, насколько просто было «залечь на дно» среди груды развалин, которые тогда представлял собой Берлин. Более того, русские брали в плен и считали солдатами множество тех фольксштурмовцев, которых Крукенберг исключил из числа боеспособных оборонительных сил.
