В первые дни июня, когда все окрестные дома освобождали от немцев, их выселили из собственного жилья. Эвакуированные узнали причину этого только неделю спустя: вот-вот должна была открыться Потсдамская конференция. «Похоже, весь мир об этом знал. Только мы, жившие рядом, не знали об этом совсем ничего. Бред какой-то». Супруги К. переехали к друзьям в Старый Бабельсберг, однако ходили слухи, будто и этот квартал будут выселять. Голод еще больше усилился.
«Мы остались совершенно без мяса и жиров – больше не было даже продовольственных талонов. Мы, как скот, питались пустой картошкой, и нас уже тошнило от нее. Каждую ночь я мечтала о мясе и огромной горке яиц… Просыпаешься с первыми лучами солнца с бурлением в желудке. Тело непослушное, и, что хуже всего, нечего курить. Что за жизнь!»
В воскресенье 17 июня пришли известия, что все эвакуированные дома «подготавливаются» для размещения персонала конференции. Это означало, что они должны быть «освобождены от всех личных вещей, бесполезных для новых жильцов». Весь «мусор» свезли на городскую свалку. Еще во время перевозки его владельцы бросились искать свои письма, документы, бумаги, книги, фотографии и прочие памятные им вещи. «Полное трупов кладбище вряд ли могло произвести столь угнетающее впечатление. Это место словно обвиняло всех нас. Словами такое не описать».
К тому времени от четы К. остались только кожа да кости.
«Мы, двое истощавших от недоедания существ, отправились в дальний путь в Берлин, еле волоча ноги вдоль железнодорожного полотна – под палящим солнцем, с горстью незрелого крыжовника и вишен и куском черствого хлеба в качестве неприкосновенного запаса. Местность вокруг выглядела необитаемой, единственная железнодорожная линия – наполовину целая, наполовину развороченная – казалась такой заброшенной, что мы не удивились бы, зарасти все кругом сорняками. Берлин больше не походил на город. Каждый обитаемый угол жил своей собственной жизнью. Наконец мы добрались до дома наших друзей. Нацарапанная на стене надпись отправила нас на четыре лестничных пролета вверх: «Все сгорело – мы у Фриды и Паулы».
Супругам К., когда они вошли в сильно поврежденную квартиру, оказали радушный прием. Угостили «настоящими сигаретами», чашкой приличного кофе и тушенкой. С этого момента почти ни одна запись не начинается без упоминания о еде. «Несколько дней назад фрау С. дала нам немного топленого масла. О, какое наслаждение! Сначала мы нюхали его, потом намазали на хлеб, съели и получили ощущение, будто нам сделали массаж изнутри с кремом «Нивея».
Потсдамская конференция началась во дворце Цецилиенхоф 17 июля и закончилась 2 августа. В начале июля для подготовки прибыли западные представители. «Приехали американцы и британцы. Но они разместились в лагере под охраной выставленных через каждые пятьдесят метров часовых – как и мы на нашей улице. Так что нам приходится пользоваться тротуаром на другой стороне дороги. Смешно!» Хоть конференция и изгнала супругов К. из дома, они извлекли из нее некоторую косвенную пользу: их знакомую семью поселили по соседству с их прежним домом и попросили помочь с кормлением представителей. «Таким образом, фрау С. удавалось оставлять кое-что и для себя, и прошлым вечером нам всем досталось немного тушеного мяса… Сегодня мы собираемся доесть остатки риса – живем как аристократы. Если бы мы только могли выразить ей нашу благодарность!»
Вместе с мужем автор дневника отправилась на поиски работы в Берлин. По улицам струился бесконечный людской поток.
Мы видели самые необычные транспортные средства и ноши, самую странную одежду, ранцы, узлы, брюки от спортивных костюмов с завязанными узлом штанинами в качестве импровизированных рюкзаков, доверху нагруженные детские коляски, садовые тачки и ручные тележки. Двух- и трехколесные велосипеды с несчастными вымотанными людьми, едущими на них или толкающими их. Никого не удивляло, когда мужчина вез своих детей перед собой на раме, а жену сзади, на багажнике. Или мог катить жену в ручной тележке и одновременно свободной рукой подталкивать велосипед.
Фрау К. узнала, что берлинцы стали называть черствые хлебные корки «сталинскими пирожными». Она не слышала ничего о том, что говорилось на конференции в соседнем Потсдаме, зато знала, что Трумэн остановился на Кайзерштрассе, и видела Черчилля в машине, «предъявляющего документы на контрольно-пропускном пункте». Во всем остальном «наша надежда на возвращение домой волнует нас значительно больше, чем результаты конференции». 3 августа конференция завершила работу, и множество телефонных проводов, протянутых по деревьям, снова убрали. Однако дома владельцам не вернули. Совсем наоборот. «Выселили еще много семей. Говорят, в Потсдаме будет стоять русский гарнизон».
Фрау К. ездила на велосипеде в поисках продуктов в сельскую местность. И хотя она удалялась от города больше чем на 30 километров, возвращалась в основном с пустыми руками.
«Сегодня я ездила под дождем, и снова впустую. Завтра у нас не будет завтрака. Я могла бы за один присест съесть целую буханку. Я не только не оставлю свои – довольно скромные – мечты, но и проявлю настойчивость. Я не должна позволить себе пасть жертвой этой ужасной апатии. Это самое страшное проклятие нашего времени, а голод лишь потворствует ему. И тем не менее мы оба много читаем, а потом говорим о прочитанном. О музыке, о теории относительности, о квантовой теории и ее последствиях, о религии…»
По соседству графиня Б. «присматривала за готовкой для русских гвардейцев. Их вызвали на помощь избалованной полиции полевой службы безопасности (которая осуществляла охрану Потсдамской конференции). Вновь прибывшим пришлось обходиться ячменной крупой и картофелем. Эти простодушные парни полностью доверяют «ее светлости». Один из них, видимо потратив кучу времени, штудируя словарь, спросил Юту: «Где мне найти девственницу?» Ее ответ, что такое было непросто и в обычные времена, вызвал недоуменную улыбку».
Новый поход за продуктами в субботу 28 августа начался в половине седьмого утра и закончился в восемь вечера. Результат: «два яйца, литр снятого молока и почти полтора килограмма ржаной муки». Два дня спустя супруги снова отправились в путь на одном велосипеде, но он не мог выдержать такой нагрузки. «Поэтому мы пошли пешком, толкая велосипед рядом с собой». Так они добрались до Гросберена (в 10 км восточнее Бабельсберга), где дождались поезда. «На платформе мы хорошо отдохнули и позавтракали». Кроме них там находилась только пожилая женщина. Герр и фрау К. развернули «два аккуратно упакованных белых овальных предмета», которые они называли яйцами и соответственно с ними обращались. «Словно притянутая какой-то магией, женщина подошла поближе: «Это и правда яйца? Вареные? Где вы их достали?» Чувствуя свою вину перед женщиной, они бросили ломать комедию и объяснили, что это очищенная вареная картошка; одновременно они извинились за неуместную шутку. Однако женщина «скорее успокоилась, чем рассердилась: «Я так и думала. Я знала, что вы меня разыгрываете». В деревнях невозможно добыть ни капельки жира, «хотя можно было видеть, как на сковороду кладут много жира – целую недельную порцию военного времени – и вбивают туда десяток яиц. Неужели все наши фермеры до такой степени эгоистичны?..»
