«Отсюда единственно верным курсом для Германии должно стать поддержание баланса сил – политика, сослужившая Британии столь добрую службу. …Британская интервенция на стороне Польши показывает, что она заинтересована в сохранении status quo в Европе. Британия хочет обуздать Восток. …Однако на данный момент баланс сил поддерживают американцы. Если миру суждено быть разделенным на две политические сферы, разграничительная линия должна пройти через самое сердце Германии, примерно по руслу Эльбы. Но Британия не может рассчитывать на постоянное присутствие американских войск в Европе или на готовность Америки перебросить сюда свежие войска, если в том возникнет необходимость».
«Даже если американцы и готовы оказать такую услугу, – продолжал Штельрехт, – войска США могут не успеть вовремя». Таким образом, он предвосхитил аргументы Западной Германии, призванные затушевать все серьезные обсуждения плана Рапаки
[131].
«Следовательно, Британия должна быть уверена, что баланс сил в Европе поддерживается изнутри. Чего можно достичь только с помощью европейских держав, включая Германию. Россия просто обязана при первой же возможности поглотить остальную часть Европы, и ее относительная мощь позволяет это сделать. Она уже добилась успехов в объединении славян, тогда как Британия, единственная держава, способная достичь тевтонского единства, даже идеологически не готова к осуществлению такого плана. Россия будет следовать своему курсу до самого конца. …На данный момент Россия – по сравнению с западными державами – проявляет дружеское отношение к немецкому народу, если не на деле, так в своей пропаганде. И нам пока не известно, примет ли она ту же линию поведения относительно немецкого правительства (то есть правительства Дёница). Тот факт, что Россия выбрала столь дружелюбное отношение к народу Германии, отражает ее незаурядную политическую прозорливость, ее более тонкий политический подход и ее великолепное понимание европейской психологии. <…>
Следует иметь в виду, что Россия осознает опасность союза Германии с Западом, к чему немецкий народ имеет большую предрасположенность. Поэтому она пытается добиться поддержки Германии против союзников. Нет даже уверенности в том, что русские совершат ошибку, истребив всех тех, кто вел немецкий народ по пути национал-социализма. Они, скорей всего, постараются переманить их на свою сторону. Обращенный [в новую веру] комиссар стоит намного дороже, чем мертвый. И Россия проследит за тем, чтобы национальные чувства не оказались оскорбленными. В частности, она постарается завоевать расположение немецкой интеллигенции, о чем свидетельствуют выдаваемые интеллектуалам особые рационы. Буханка хлеба на столе – серьезное искушение даже для тех, чьи мысли обычно обращены к более высоким материям. Россия будет продолжать пытаться склонить на свою сторону немецких солдат и офицеров. Сталин уже заявлял о том, что следует сохранить единство немецкого народа. Сталин мог бы даже высказаться в пользу борющейся за национальную независимость Германии. Почему бы и нет? …Россия уже сейчас старается представить себя гарантом порядка в Берлине. Она сделает все возможное, чтобы люди стали восприимчивы к советским идеям, и просто не может не преуспеть в использовании своих методов.
Пока Россия будет поддерживать националистическую Германию, на оккупированных ей территориях она станет создавать коммунистическую организацию и, таким образом, будет иметь запасной вариант».
Все вышесказанное поставило доктора Штельрехта перед вопросом: «Чью сторону следует выбрать Германии?» Перед тем как сделать окончательные выводы, он приводит еще один аргумент в пользу обращения к Востоку, тот, который, как ему было известно, особенно привлекал человека, поручившего ему написать данный доклад: русские знали, что для того, чтобы завоевать доверие немецких солдат, они должны находиться в хороших отношениях с правительством Дёница. «Если они и примут чью-либо сторону, то это будет гросс-адмирал».
Принять сторону России означало связать себя с державой, чьи намерения были намного ясней, чем у англичан и американцев. Россия, считал Штельрехт, может позволить себе сохранить Германию в границах 1939 года. С другой стороны, западные державы не могут допустить существования 80-миллионной нации в самом сердце Европы, особенно учитывая ожидаемый постепенный вывод с континента американских войск.
Другим преимуществом советско-германского союза было то, что Россия являлась державой, «обреченной – с исторической точки зрения – на непродолжительное существование. До сих пор еще ни одна вторгшаяся из Азии сила не продержалась слишком долго».
К недостаткам пророссийского решения относилось то, что Германия не могла бы стать державой, построенной «на тевтонской основе», и что ей не позволили бы играть значительную роль в европейском балансе сил. Вместе с тем западные державы отчаянно нуждались в Германии «для сдерживания России». Мнение Штельрехта, что русские вполне способны прийти к соглашению с нацистским руководством, не помешало ему упомянуть о возможном биологическом ухудшении германской нации и истреблении ее элиты как об одном из недостатков принятия советской стороны. «С другой стороны, западные державы также могут вмешаться в биологический фонд Германии путем проведения кампании по ограничению рождаемости». И опять же, связь с Советами представляла собой еще одну угрозу, состоящую в том, что если в случае будущей войны Германия выступит на стороне России, то пострадают в основном западные области страны, тогда как в случае союза с Западом главный урон будет нанесен «менее значимым восточным территориям». Более того, Россия, скорее всего, не сможет прокормить население Германии во время войны.
«Хотя не похоже, – продолжал советник Дёница, – чтобы русские развязали новую войну в ближайшем будущем».
«Россия не станет торопиться с выходом к Атлантике; она может позволить себе тянуть время. Однако Америке придется использовать свои военные ресурсы, и она не может надолго их заморозить. Если Америка и Британия хотели принять быстрое решение, тогда оно было бы также и в интересах Германии – хотя оно отложилось бы до следующего года, поскольку подходящий момент для немедленного нападения упущен. В любом случае Германия не сможет долго смиряться с длительным разделом ее территории.
Россия коллективизировала бы сельское хозяйство Германии и ее частное производство, покончив со всей частной собственностью, тогда как западные державы, скорее всего, сохранили бы существующую структуру немецкого сельского хозяйства и промышленности. Однако в таком случае немецкое фермерство оказалось бы в столь же плачевном состоянии, как и до 1933 года, поскольку без правительственной поддержки оно не может и надеяться соперничать с западной экономической системой.
Вдобавок ко всему Россия могла бы перевезти все производства, такие как машиностроение, на свою территорию. Западные же державы могли бы достичь того же эффекта другими методами».
